Zamok

Замок


«Европейская история», или... детективно-мистическо-философско-каменный роман-триллер "Правда".


Часть первая
От имени бюрга

Эпиграф
-- А посещял ли ты блядей, мой друг любезный?
-- Говно вопрос!

Описание посещения ВБА графства на западе Германии в середине лета 2002 года.

Весной я получил письмо от ВБА, которое заставило меня задуматься. ВБА выражал надежду, что я не откажу ему в гостепреимстве и надеялся на продолжение начавшевося год назад в Париже знакомства. Я ничего не имел против приезда ВБА, за исключением того, что мы не были знакомы. Вернее мы были знакомы через третьих лиц и даже время от времени переписывались, когда меня настигло приглашение посетить Париж, а так же традиционое собрание "скромных интелектуалов этой сумборной эпохи", с неприменым распитием отменных вин с поеданием с неменее отменных сыров. Приглашение меня приятно обрадовало, но состояние моих дел было такого, что я не мог выбраться в Париж. В место меня поехал мой друг, который был похож на меня, был в курсе моих дел, но обладал неожидано случившимся свободным временем. Не долго думая, я уговорил его на эту авантюру. Все прошло гладко, до этого меня никто не видел, а после "дегустаций вин", посещений могил известных и не очень филосовов востока, неизвестно как осевших в Париже, насыщенной жизни в ночном городе, да и прошедшего уже времени, врятли кто из участников сможет припомнить "меня" так четко, чтобы заподозрить подмену. Поэтому не долго думая, я отписал ВБА, что буду очень рад предоставить ему кров и стол. Дальнейшая переписка несла обычный деловой характер согласования времени и деталей.

Каюсь, но не смотря на приготовления, ближущее посещение вылетело у меня из головы. Жизнь неслась спокойным урaганом, дела и хлопоты с головой увлекли меня в свою завораживающию пучину. Тогда я занимался организацией художественной выставки, днем я улаживал административные вопросы, а вечером (и нередко даже ночь на пролет) спорил в кругу художников о предназначении искуства, кого считать художником и в чем сакральная идея самовыражения. За подобной чепухой время пролетело незаметно.

Неожидано раздался требовательный звонок в дверь. Когда я открыл дверь, на пороге стоял мужчина среднего роста, одетый в серую пару. На бежевой рубашке покоились две кожаные полоски стянутые небольшой серебряной брошью -- они символизировали галстук. Лет он был средних. Его черные глаза сокойно и внимательно меня расматривали. Я уже хотел было спросить "какого черта его сюда занесло", как вспомнил, что сегодня же я сам назначил день приезда. Слегка смутившись, но стараясь не подавать вида, я пригласил его войти. Он кому-то кивнул и прошел в прихожую. Следом за нем зашел молодой человек, в котором сквозило что-то неуловимо восточное. И хотя прическа, одежда и выражение лица были в полне европейскими, однако жгучая чернота волос, чуть раскосые глаза и налет отрешенности укрепили меня в моей догадке. "Это мой помошник, Жан", представил его ВБА. Жан внес два небольших, но увесистых чемодана, судя по тому, как неестественно свободно он их держал. Я прегласил их в гостиную, а сам побежал сломя голову на кухню. Хоть бы мне не приснилось, что я видел в шкафу парочку бутылок, подбадривал я себя.

Чаянья меня не обманули. Быстро откупорил бутылку и наполнил бокалы. Понравится ли ему вино? Я не ожидал, что скромный труженик умственного труда после распада империи заделается сибаритом и заведет даже собственного слугу. Почему-то роль Жана не вызывала у меня сомнений. Но выбора не было: все мои попытки завести бар с винами из разных стран и разных годов выдержки терпели крушение в самом начале. Было в этом что-то мистическое, бутылки девались неизвестно куда, и более того, я забывал, что имено в них было. Послать мне в ресторан за вином было некого, ибо до такого уровня эстравогатности, как собственный слуга, я еще не дошел. Да хотя и к чему он мне?

В гостиной было несколько напряженно, как всегда бывает, когда встречаюся несколько малознакомых (а в моем случае и вовсе незнакомых) людей. Жан сидел неподвижно в кресле, сложив руки на коленях, смотря куда-то перед собой. Я поставил вино на стол. Он лишь коротко кивнул. ВБА расхаживал вдоль стен расматривая картины. Сейчас он остановился около той, что рисовала в нечеткой преспективе, как будто смотрели сквоз бутылочное стекло, на котором еще виднелись капли прошедшего дождя, кусок известного одному художнику мира: пустой двор в неровном свете уличного фанаря, бледнеющего в расветной дымке. Я подал ВБА стакан с вином.

-- Как ты пологаешь, задумчиво сказал ВБА с легким француским акцентом, рисует художник неведоманые нам миры или создает свои собственные?
-- Я полaгаю, что они зарабатывают этой мазней себе на жизнь, ответил я пытаясь напустить на себя задумчивый вид скучающего философа.

ВБА ресмеялся. Попробовав вина, он неуловимо загрустил. Я мыслено покраснел и так же мыслено поставил зарубку на напоминальном столбе купить ящик хорошего вина. Стороны столба уже напоминали бахрому. Я хлопнул в ладоши и потер руки.

-- А почему бы не пройтись? Вечер замечательный, дома делать нечего [и шаром покати].
-- А что, неплохая идея, повеселел ВБА, что скажешь? Обратился он к Жану. Тот молча кивнул. Я быстро переоделся и мы вышли на улицу. Вечер был просто великолепный. Было тепло. Но в воздухе чувствовалась вечерняя свежесть. Болтая о том, о сем, мы брели по городу. Я с увлечением рассказывал

о истории нашего городка, почерпнутой из книжки купленной на ярмарке. Читал я ее давно, поэтому некоторые страницы приходилось вспоминать на ходу, от чего, на мой взгляд, они только выигрывали. Постепенно стемнело. Мы устроились на терассе уютного итальянского рестаранчика. Ужин подходил уже к концу, когда ВБА подтянулся на стуле и спросил:

-- Послушай, а как у вас насчет ночных развлечений?
-- Ну у нас не густо, есть бар-дискотека, но и то она не всегда до утра работает.
-- Да нет, я имею в виду блядей, последнее слово он сказал с непередоваемым акцентом.
Глупо хихикнув, я взял себя в руки, с чего я взял, что им мирское чуждо?
-- Можно, с этим проблем нет, но они тоже относительно рано прикрывают лавочку.
-- Тогда нам нужно поторопиться. Гарсон!, замахал ВБА руками.
Расплатившись, мы пошли в сторону городского парка. У неприметного дома я остановился и позвонил в дверь.

Дверь открылась и на пороге появилась мадам. Немалых размеров, в коротком облигающем платье, заканчивающевося чуть ниже, чем начинается естестество. Из-за двери виднелись розовые обои, играла негромко музыка.
-- Что вам угодно?, спросила она низким хрипловатым голосом.
-- Вот видишь ВБА, не удержался я, даже мадам спрашивает, что нам угодно.
-- Нам угодно девушек, сказал ВБА тоном мужчины в расвете сил, взял мадам под руку и увлек в недра дома.

Мы с Жаном последовали за ним. Минули стойку бара и вошли в зал. По стенам его висели большие зеркала. Вдоль стен стояли небольшие диванчики. На них сидели хихикающие девушки, с интересом разглядывающие ВБА, стоявшего в центре комнаты. Освещение было приглушенное, но темно не было. Зазвучала музыка, на ритм которой накладывался восточный мотив. ВБА снял пиджак и отдал его Жану. Девушки начали перешептываться. Неуловимым движением он начал разматывать рукав рубашки. Да и не рубашка это была, а очень искусно намотаная полоска бежевой ткани. Все быстре и быстрее сматывалась лента, и вот он уже стоял в ярко красной шелковой рубашке, вытворяя лентой замысловатые фигуры в воздухе. Ритм все убыстрялся, я смотрел на мелкание ленты как завараженный. Но вот страный танец замедлился и лента непостяжимым образом собралась в чалму на голове ВБА.

Я огляделся. Зал расширился. На полу лежали красивые ковры, многократно отражавшиеся в зеркальных стенах. На девушках появилась одежда, состоящая из салатого-зеленых шароваров, шелковой дымчатой накидки на плечах, и украшений. Они сидели полукружком у противоположной стены, наигрывая на каких-то страных инструментах. Мадам превратилась в мрачного воина, державшего руку на поясе с мечем. И той же комплеции. ВБА опустил руки и обернулся ко мне. Глаза его горели.

-- Я долго ждал это момента, его голос звенел, и вот свершилось! Скоро я смогу увидеть свет и силу источника Аглым-Сибанар! И в этом поможешь мне ты!

Он улыбнулся, но улыбка мне его совсем не понравилась. Есть такой сорт улыбок, она возникает тогда, когда тебе протягивают ручку, чтобы ты расписался, предворительно красочно рассказав, что ты будешь кататься как сыр в масле, и каким толстым будет этот сыр, и каким необъятным масло. Есть нечто гипнотическое в этой дружеской улыбке, замерзшей в вечных льдах, когда еще не проснулось наше солнце. И в место того, чтобы воткнуть эту ручку ему в глаз, а разорваный на мелкие куски договор запихать в глотку, ты подписываешь. Потом пьешь с ним шампанское, не желая понимать, от чего тебе все грустнее и грустнее.

-- Помнишь... тогда в Париже, мы ходили к профессору Шанентро?, он усмехнулся, к профессору...
-- хрмммм, вглотнул я.
-- Он сказал, что ты мне подходишь. Вернее мир, который находится в тебе. Когда я его освобожу, он будет принадлежать мне. И прекрасным местом для хранения источника Аглым-Сибанар! Тебе выпала большая честь...
-- Но если он осводиться, то что будет со мной?
-- Мир сбросит тебя, как ненужную оболочку, как прекрасная ящерица сбрасывает ненужную больше кожу. Но он будет тебя помнить, он опять улыбнулся своей заворажевающей улыбкой.
-- Но я не я...
-- ... и жопа не моя? Он расхохатался.
-- Да. То есть нет. Я никогда не был в Париже. Не был, комредо?
-- Время настало, подойди ко мне.
-- Он говорит правду, это не он, маэстро, тихо сказал Жан.
Глаза ВБА полыхнули:
-- Как не он? Когда не он? Где не он?
-- Я не он, сказал я.
-- А где он!, голос его гремел.
-- На другом континенте, соврал я. А может не соврал. Мой друг мог в любое время сорваться и усвестать на другой конец Земли. Повисло тяжелое молчание.
-- Ах штоб тебя. Время, время, это можно лишь сделать сейчас, или через много десятков лет. Ничего, в его голосе послышались истерические нотки, возьму твой мир. Он не брильянт, но на без рыбье и балбес сойдет.

Я начал пятиться. Это мне уже совсем не понравилось. ВБА разошелся похоже не нашутку. И уперся во что-то острое. Кинув вгляд в зеркало, я понял во что: кинжал, который держал невозмутимый Жан.

-- Подойти ко мне, гремел ВБА.

Нехотя, я сделал шаг, другой, потом пошел все быстрее и быстре к нему. Недоходя несколько шагов до ВБА я перешел на бег, пробежал мимо ВБА, который не опустив руки развернулся в след ко мне, прямо к узорчетому окошку. Только бы снаружи не было решеток, подумал я, ныряя ласточкой в окно. Брызг стекол почти заглушил протяжное стооооооооооооой. Рядом со мной что-то просвистело. Раслабившись, я падал в темноту раскинувшегося за окном сада.

 
*    *    *
 

Дискуссия и комментарии

Мое почтение,

я в архивах нашел отчет бюрга. Литературно это очень сильное произведение. Он выдающийся писатель, бюрг. Но как все выдающиеся писатели, он страшный лжец. Столько выдумок вывалить на нескольких страницах - это уже ранг какого-нибудь Бредбери.

Чтобы бюргу не удалось ввести общественность в заблуждение, я вынужден опубликовать истинное описание событий. Вы очень скоро ознакомитесь с этим описанием.

ВБА

ВБА,

не-а, не лжец Бюрг. У него фантазия. Бурная и неожиданная, как у всех великих писателей. И поэтов. Кстати, представляешь, если бы он о вашей встрече поэму написал? То-то.

Своя версия - это замечательно. Но кто продолжение писать будет?...(грустно) А то просвистели в сад, а дальше что? На ковре-истребителе за сокровищами? Или на поиски друга, котрый побывал в Париже вместо? С двух сторон, кто быстрее? Или мадам, спасши в последний момент валяющегося без сознания Бюрга, открыла ему страшную тайну появления в её борделе загадочной арабской девушки, странным образом связанной со всей этой почти сказочной историей?

В общем, читатель хочет продолжения банкета. Про-дол-жен-ни-я, про-дол-же-ния!(скандируя)

Львёнок

ВБА: вали правду, как жестока она не была бы.

бюрг: аплодисменты.

писарь

ВБА,

знаешь, тут у аборигенов есть такое выражение "It's my word against your word", что переводится как "Кто кого переживет, тот и докажет, что был прав, когда припрут".

Поэтому я очень приветствую твою идею написать свой собственный отчет о посещении борделя. Публика, несомненно, получит большое удовольствие, сравнивая два взгляа на одну (сравнительно несложную) вещь.

Резонер

Я понял ваши пожелания, друзья. Слово правды вам дороже, чем...чем...это...слово неправды. Сейчас вы все узнаете. Буквально через три минуты. Всякие совпадения с реальными лицами могут быть, на то она и правда.

ВБА

ВБА,

могу себе представить, что такое правда в твоем понимании. Хорошо бы был независимый эксперт, который бы оценил...

Резонер

 
*    *    *
 

Часть вторая
От имени ВБА

Этой весной я получил странное письмо из-за океана. Мой корреспондент, мнением которого, я весьма дорожил, настойчиво рекомендовал мне посетить одно графство на западе Германии и повидаться там с бюргом. Странность письма заключалась еще и в том, что визит необходимо было сделать в строго определенные сроки. Обоснование этого предложения выглядело не очень убедительно, чувствовалось, что автор письма вынужден скрывать (возможно, помимо своей воли) истинные причины своей настойчивости. В письме упоминались некоторые страны Северной Европы, связанные каким-то образом с моим кореспондентом, хранилища старинных книг и даже коронованные особы.

Очевидно было, что письмо был написано в соответствии с правилом sapienti sat, и мне не хотелось разочаровывать его автора тем фактом, что адресат оказался не достоин послания. К тому же, я не имел ничего против осмотра рейнских берегов, прославленных своими пещерами и замками. Собственно, препятствием было только одно обстоятельство - мы не были знакомы с бюргом, хотя он этого и не знал. Объясняется этот парадокс очень просто. Когда несколько лет назад бюрг посещал Париж, чтобы в здешних архивах собрать дополнительные материала для его монографии об истории европейских домов терпимости, наш общий знакомый парижский знакомый, Жан, предложил нам встретиться у него на "вечере дегустации". Поскольку светские похождения бюрга в Вене, Биаррице и Баден-Бадене уже давно ни для кого не были секретом, а с одной из жертв этих похождений, баронессой Тизенгаузен, я сам имел беседу в Кобленце, то сделал вполне резонное предположение о характере этой "дегустации". Но отказаться впрямую было бы нетактично, поэтому я попросил своего друга, известного бонвивана, внешне на меня похожего, сыграть на этой "дегустации" мою роль. Жан, посвященный в наш маленький секрет, также не выдал тайны. Все получилось как нельзя лучше, хотя, надо признать, на том вечере, как мне сообщили, бюрг не предавался никаким излишествам. Видимо утомленный Парижем, он неожиданно сконцентрировался на обсуждении мистических мотивов в эпосе северо-восточной Норвегии.

Я написал бюргу письмо, где изложил свое желание посетить его графство. Через несколько дней пришел ответ, где бюрг сообщал, что никаких принципиальных возражений у него нет.

Чтобы избежать возможной неловкости при встрече с неизвестным мне человеком, я предложил Жану поехать вместе со мной. Тот с радостью согласился, хотя переезды всегда были нелегким испытанием для этого человека. Он прожил довольно долго в Японии, что отразилось на его внешности, воспринявшей немало восточных черт. Там же, в Японии, он заразился редкой болезнью, поражающей тощую кишку. Из-за этого он вынужден был постоянно возить с собой в двух увесистых чемоданах свою еду, определенным образом приготовленные грибки, а также все необходимое для ее употребления, например пень целебного дерева хэнхэй. По дороге, в поезде я увидел, как Жан испанской навахой вырезает из этого пня палочки для еды. Заметив мой интерес, он раскрыл свой другой чемодан, полный медикаментов, и с гордостью показал мне необыкновенной красоты кружку Эсмарха с пронзительно-синими гжельскими узорами. Кружка была обвита надписью с многочисленными орфографическими ошибками "От благодарных монахинь Иокогамского монастыря на добрую память".

Приехав в город, я дал таксисту адрес, который мне сообщил бюрг - Штирлиц-аллее, 21. Найдя нужную дверь, я стал звонить, но никто не открывал. Более того, за дверью, видимо неоднократно травмированной и наспех покрытой шпаклевкой, было подозрительно тихо. Самые мрачные предчувствия охватили меня, и я в растерянности взглянул на Жана. Надо сказать, что мой спутник совершенно не потерял присутствия духа и немедленно приступил к решительным действиям, достойным самурая. Открыв чемодан и аккуратно отложив в сторону медикаменты и наваху, он достал со дна пень целебного дерева хэнхэй и нанес им подряд пять ударов по двери. Все удары попали в цель. Не прошло и полминуты, как дверь приоткрылась и мы увидели сгорбленную женщину в темной шляпке. Испуганные глаза ее казались черными дырками на мелованном лице.

-Извините, мадам, - на ломаном немецком сказал я. - Мы ищем бюрга.
- Я ничего не знаю, - залепетала старуха. - Я правда ничего не знаю, поверьте. Все, что знала, я уже сообщила полиции.
- Понимаете, мадам, сам бюрг сообщил нам, что он ждет нас по этому адресу.
- Прошу вас, я старый человек, его нет здесь, почему вы мне не верите? Умоляю вас, господа, забудьте этот адрес, бюрг уехал, он никогда не говорит, куда.
В этот момент ее взгляд упал на наваху Жана. Шляпка свалилась на пол, обнажив репку черепа, негусто увенчаную седыми прядями.
- Пощадите, прошу вас. Вы найдете бюрга на Фауст-Гете-штрассе, 2, второй этаж. Заклинаю, не говорите ему, откуда вам известен этот адрес? Успокоив, старуху и подарив ей календарик РОСТРАНСАВТО с голым Филиппом Киркоровым, мы устремились на Фауст-Гете-штрассе.

Дом по указанному адресу вызывал такие же противоречивые чувства, какие возникают при знакомстве с привлекательной, но слишком независимо держащей себя женщиной. Мы поднялись на второй этаж по скрипучей дубовой лестнице и позвонили. Ответа не было. И только после второго звонка дверь открыл рослый мужчина с красиво уложенными волосами. Я вопросительно посмотрел на Жана, тот едва заметно кивнул. Бюрг пристально вглядывался в наши лица. Если он и был удивлен нашим визитом, то умело это скрыл.

- А мы тебя по всему городу ищем, - сказал я. - На Штирлиц-аллее какая-то старушка?
- А, говно, - немного грассируя, ответил бюрг низким глуховатым голосом. - Заходите.

Длинными широкими коридорами бюрг провел нас в гостиную. Меня поразило количество диковинных животных, сновавших по дому. Из узкой двери выглядывала симпатичная мордочка львенка, нас обогнал мчавшийся по коридору окапи. Вдали, в полутьме, маячил небольшой песец. Перед входом в гостиную я столкнулся лицом к лицу с крупным попугаем жако, державшим в правой лапке маленькое венецианское зеркальце. От неожиданности я остановился. Он не кусается, не кусается, ободрил меня бюрг. Действительно, жако не обратил на меня никакого внимания и, неотступно всматриваяь в зеркальце, продолжал лопотать что-то из Пушкина.

Войдя в гостиную, мы увидели нескольких человек, расположившихся вокруг обширного стола, уставленного кружками с пивом. Беседа прервалась с нашим приходом, но судя по последней фразе "лучше бы этот козел Морис с своими кривоногими проститутками не вылезал бы вообще из своей засранной Лозанны", речь шла о балете. Бюрг элегантно подтянул рукава накрахмаленной рубашки с вензелем в виде лилии на левом плече и стал наливать нам пиво из большой бочки с надписью "Sans plomb". Естественную неловкость первых минут знакомства разрядил крик окапи, на ногу которому Жан поставил чемодан с целебным деревом хэнхэй.

Все засмеялись и бурно начали знакомится. Гостями бюрга оказалась белокурая, с ярко-алыми губами и такого же цвета коралловым ожерельем, Клара, ее муж Карл, толстый весельчак, затем стройная и высокая молодая дама, говорившая с легким американским акцентом и, наконец, ее молчаливый спутник в дорогом строгом костюме и галстуке с булавкой, украшенной золотой дрозофилой "скарлет" с рубиновыми глазами. Бюрг вручил нам с Жаном огромные кружки с пивом, пробормотав что-то вроде "штрафная". Я настроился на легкую беседу со своей очаровательной соседкой-американкой (почему-то уверявшей, что она жила в Лионе), но внезапно поймал убийственный взгляд ее спутника. Глаза его дрозофилы на булавке тоже пронзали меня маленькими лучами своих гиперболоидов. Мне стало не по себе. Спас положение бюрг, переключивший внимание присутствующих.

-А ты знаешь, что наш Карл поэт и музыкант?, - обратился он ко мне.
-Вы, наверно, на кларнете играете?, - захотелось мне блеснуть эрудицией.
-Ну, на кларнете - это было бы слишком банально, - усмехнулся бюрг.
Присмотревшись, я увидел рядом с креслом Карла мандолину. Бюрг перехватил мой взгляд и выразительно покивал головой.
-Да, да. Она самая. Работа самого Педроцци.
Этого он мог бы и не говорить, я сразу узнал работу великого падуанского мастера.и первым хотел упомянуть имя Педроцци. А так бюрг выставил меня невежей перед гостями.
- Он сейчас переводит немецких романтиков. И музыку пишет одновременно, - гордо сказала Клара.
- Спойте, Карл, - услышал я свой голос. Бюрг снисходительно улыбнулся.
Карл нежно взял мандолину. На деке под его сильными пальцами я заметил надпись красивой вязью "Артель инвалидов, г. Загорск. 1957 A.D. ".
Неожиданно Карл ударил по струнам и запел глубоким баритоном. В песне говорилось о клятве, данной Лореляй, тайнах нибелунгов, прерванном полете валькирий. С переливами в тирольской манере Карл пел о присяге древних воинов.

Мы Отчизне слово дали,
Что пройдем сквозь мрак и лед.
Шлем привет, товарищ Сталин,
Дома будем через год.

Мандолина смолкла. Мы с Жаном зааплодировали, к нам присоединилась американка. Клара пояснила:
- Это перевод из Гельдерлина. Знаменитая поэма "Хорст Вессель", очень популярна здесь.
Неожиданно бюрг жестом пригласил меня отойти. Видно было, что песня перевернула все его нутро.
- Жизнь проходит, - горячо зашептал он. - А мы до сих пор не поняли главного вопроса нашей жизни. Ты думаешь об этом? Мы все должны об этом думать. Посмотри на Жана - японцы давно это поняли. Ходят в сад камней, размышляют. Ты в сад ходишь думать?
-Хожу, - соврал я. -Каждый вторник в Люксембургском саду?
-Я тоже, - перебил меня он. - Вон, посмотри в окно. Сад моих ежедневных раздумий?
Я вгляделся сквозь стекло туда, куда указывал бюрг. Там светилась яркая надпись "Biergarten".
- Мы уходим, - вдруг объявил гостям бюрг. Глаза его светились фиолетовым огнем.
Вот что могут сделать с человеком какие-нибудь восемь-девять кружек пива, подумал я. Надо обязательно взять с собой Жана, иначе может произойти страшное.

На улице бюрг вдруг стал лихорадочно говорить про какого-то профессора Шанентро и методы его лечения. Я никак не мог успеть за аллюром его мыслей. Вдруг он остановился у дверей какого-то дома. Раскачивающийся фонарь бросал красные блики на взволнованное лицо бюрга.
-Так-так, - начал он читать какой-то листок в рамке на немецком языке. (Меню ресторана?). - Что у них сегодня? Жюли, Лили и Айлюли? Пойдет.
Он требовательно забарабанил в дверь. Открывшую нам толстуху он отпихнул в сторону и рванулся вперед, увлекая нас с Жаном.
- Херр бюрг, херр бюрг, - жалобно заканючила толстуха где-то в полутьме сзади.
Вскоре мы оказались в большой зале, где сидели несколько испуганных девушек, несмотря на прохладу, одетых весьма легко. Бюрг подмигнул мне и размашистыми шагами приблизился к пухленькой брюнетке с бантом. Брюнетка взвизгнула и кинулась к противоположной стене.

- Ах ты, аглым-сибанар, - взревел бюрг, бросая свой мощный корпус навстречу брюнетке. Расплющит ее о стену, мелькнуло у меня в голове. В последний момент ловкая брюнетка кинулась бюргу под ноги. Только бы снаружи не было решеток, подумал я, видя как бюрг ныряет ласточкой в окно. Брызг стекол почти заглушил протяжное оооооооой брюнетки. Через секунду из-за окна послышался мягкий звук, и я вспомнил, что вечером шел дождь. Тут же в окне появилось перемазанное лицо поднимающегося из лужи бюрга, и я пожалел, что снаружи не было решеток.

 
*    *    *
 

Лирическое отступление

От имени Резонера (взгляд со стороны)

Когда гости разошлись, я обратился к моему старому другу Патрику Охагену с немым вопросом:
- Дорогой Патрик, как вам удалось так быстро понять, что на самом деле произошло в N-штадте?
Раскурив трубку и поворошив дрова в камине старой бронзовой кочергой, Патрик вздохнул и ответил:
- С самого начала мне показлось странным одно несоответствие между рассказами бюрга и ВБА. Вы, конечно, понимаешь, какое?
- Нет, - был вынужден признаться я.
- Друг мой, - отвечал г-н Охаген, сделав пару глубоких затяжек и понаблюдав за игрой дыма под лепным потолком, - случалось ли вам забывать что-нибудь важное?
- А как же! Однажды я забыл дома ботинки по дороге в аэропорт. Неоднократно я забывал расплатиться в ресторанах и барах. Случалось перепутать имя жены и подруги...
Патрик одобрительно кивал головой после каждого моего признания, а затем предостерегающе поднял палец и остановил поток саморазоблачения.
- Скажите, а случалось ли вам путать вино и пиво?
- Нет, - был вынужден признаться я.
- А вот бюрг сообщает, что угощал гостя вином. ВБА же настаивает на пиве.
- И что из этого следует? - пелена непонимания всё еще плотно укутывала мой разум
Патрик извлек кочергу из камина и вплотную приблизил ее к моему лицу. Я незаметно отодвинулся, помня о манере моего гениального друга жестикулировать во время объяснений.
- А то, дружище Резо, что либо один из них лжет, а другой говорит правду, либо оба они лгут. Либо оба говорят правду.
Я некоторое время пытался понять, как Патрик пришел к такому выводу, но не справился с задачей, и решил просто внимательно выслушать дальнейшие объяснения.
- Такой ценитель женщин, как бюрг, не мог бы не заметить присутствия дамы с американским акцентом - мы ведь все знаем, что он, к тому же, без ума от Америки, и благоговеет даже перед пивом "Бад лайт".
- А такой любитель всякой бытовой техники, как ВБА, не мог же не заметить звонка на двери? И не стал бы стучать в дверь, тем более пнём дерева хэн хэй, не позвонив предварительно ?

Я все еще ничего не понимал, но некая смутная догадка забрезжила в моем затуманенном разуме.
Патрик, задумчиво описывая круги в воздухе раскаленной кочергой, которую он ловко перехватывал наподобие нунчак, расхаживал по комнате и продолжал разъяснения.
- Мы знаем, что в Париже произошла встреча двойников. Однако, почему мы думаем, что в Мьёрсе встретились подлинные ВБА и бюрг?
- Но ведь они оба предоставили такие яркие свидетельства! - возразил я.
- Да. Но свидетельства чего? Встреци, но встречи - кого с кем?

Патрик тяжело сел на дубовый чурбан, который служил ему и табуретом, и компьютерным столиком, и колодой для разделки мяса и даже иногда любовным ложем.
- Такой осторожный человек, как ВБА, не рискнул бы подвергнуться опасности разоблачения. Да и бюрг не стал бы выставлять себе посмешищем в глазах всей Европы. Поэтому на встречу каждый отправил своего двойника. Но для подстраховки ВБА поехал в Мьёрс и сам, следующим дилижансом.
- Бюрг же, оставив дома двойника, спрятался на конспиративной квартире на Фауст-Гёте-штрассе.
- Итак, двойник ВБА прибыл к настоящему бюргу. Выпив кислого винца, они отправились в бордель, где и произошла история, описанная бюргом. Двойник имел задание - запугать несчастного бюрга до такой степени, чтобы тот больше никогда не рисковал встретиться с ВБА. Тем самым, наш парижский интриган добивался двойной цели: он избегал разоблачения, и всегда мог обеспечить себе алиби в лице бюрга, известного полиции тринадцати европейских стран как честнейшего человека.
- Уходя (продолжал Патрик), бюрг оставил свою квартирную хозяйку, фройляйн Готтентотт, присматривать за явкой, но старушка, увидев подлинного ВБА, пала очередной жертвой его демонического обаяния, и выдала адрес конспиративной квартиры.
Тем временем на Фауст-Гёте-штрассе двойник бюрга кутил на выданные ему командировочные. Он уже предвкушал, как он загуляет, с истинно купеческим размахом, как вдруг в дверь позвонил ВБА собственной персоной.
Нетрудно понять разочарование бедолаги. Вечер, так славно начавшийся, был безнадежно испорчен появлением человека, который привлекает к себе внимание любого европейского салона. Что оставалось делать? Предаться радостям дешевой продажной любви. И как закономерный конец - полет из окна заведения фрау как-бишь-ее...
Патрик выбил трубку о каминную решетку и лукаво улыбнулся.
- Друг мой, мы могли бы заработать кучу денег, продав эту историю в Нешнл Инкваерер. Но лучше пусть нас тешит сознание, что мы одни знаем разгадку тайны, которая мучит половину Германии и половину Франции.

 
*    *    *
 

Дискуссия и комментарии-2

ВБА,

да... Не менее дипли импрессд. По-моему, ваши музы - родственницы. Другой жанр, другой ракурс, так же здорово. Приятно иметь дело с талантливыми людьми, чёрт побери! Примиряет с мелкими недостатками действительности.

Но ты знаешь, какая мысль не даёт мне теперь покоя? Даже, я бы сказала, мучает? И ведь понимаю, что не стОит...

Львёнок

Львенок, что за мысль тебя мучает? После того, как вся правда открыта, нет смысла ничего скрывать.

ВБА

ВБА,

думаешь? Ладно, тогда не буду наступать себе на горло тяжёлой лапой. У правды ведь как у медали, три стороны.

Завтра... завтра... завтра я выпущу последнего джина из этой рейнской бутылки. Краткий анонс - этот безумный,безумный, безумный виртуальный мир, долгая дорога по автобанам, загадочное исчезновение возле Кёльнского собора, связь через пивнушку и... Всё это вы прочитаете завтра в третьем томе детективно-мистическо-философско-каменного романа триллера "Правда" .

Львёнок

Тебе бы, Резонер, не картины, а книжки писать, как говорил один интеллигентный человек. Только правду не задушишь, не убьешь. Бюрг, когда протрезвеет, подтвердит все, о чем я написал. На любом толковище я отмажусь, а Патрику передай, чтобы он свою кочергу засунул...подальше. Она в розыске.

ВБА

ВБА,

не могу я ничего передать Патрику. Он отбыл в свою морозную Уппсалу, и топит камины уже там.

Резонер

Я тут подумала, зачем откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра? То есть, я имела в виду, не надо тянуть кота за хвост.

В общем, вот вам третья правда. Независимыми широко распахнутыми американскими глазами.

Львёнок

 
*    *    *
 

Часть третья
От имени Львёнка

Начать... С чего же начать рассказ о загадочных событиях этого лета? Может быть, со случайно возникшей, как мне тогда казалось, идеи посетить некоторые знойные скандинавские страны? А может, с ненавязчиво подсказанной мне затем мысли о близости к этим странам Германии, и не менее ненавязчивых намёков на некоторые безусловно уникальные черты данного места как то, например, его жители-бюргеры? И уже совсем загадочного желания обитателя совершенно другого места, по утверждениям многих, абсолютно неповторимого, хотя, как нам известно, все места в чём-то похожи и даже одинаковы, приехать в первое место в определённый день и час, отвергнув под довольно притянутыми за хвосты предлогами все остальные возможные места встреч. И даже это, если сместить его немножко правее Рейна. Или левее?.. Вы знаете, у меня всегда было плохо с географией, что, правда, обычно снисходительно прощается моим соотечественникам. Ах, да, извините, я же до сих пор не представилась. Зовут меня... впрочем, что скажет вам моё известное лишь в некоторых джунглях имя, и живу я..., хотя, не стоит, место моего проживания может вам сказать слишком много обо мне, а мне не хотелось бы изначально погрузить вас в предубеждение этих стереотипных знаний.

Так вот, забыв о географии, вспомним о встрече. И о загадках. Казалось бы, один факт уж точно должен быть насторожить. Когда, вроде бы, и день, и час, и место были обговорены, вдруг выяснилось, что парижскому знакомому они никак не подходят. Вернее, не все вместе, а вот именно время. Видимо, источник оригинальных предлогов иссяк и была выдвинута следующая причина - он, видите ли, совершенно позабыл, что именно в то самое время приглашён быть на свадьбе одного из представителей древнейшего французского дворянского рода, своего лучшего друга. Только человек, обладающий недюжинной доверчивостью, такой, как я, мог наивно согласиться поверить этому, ибо, понятно ещё, что можно забыть о намечающейся дате собственной свадьбы, но друга?..

Так или иначе, но встреча на троих в день Ч в месте М была назначена. Третий участник, который при организации придерживался видимости политики нейтралитета, и делал, надо сказать, очень искусно, вид, что ему, в принципе, абсолютно всё равно, где, когда, с кем, демонстрируя абсолютные вершины философского спокойствия и молчаливой мудрости, в обсуждениях не участвовал, более того, в ответ на робкие вопросы об адресе лишь улыбался по-сфинкски загадочно и отвечал - "Найдёшь..." Самое смешное то, что я действительно нашла, несмотря на то, что, как я понимаю, строители немецких автобанов были явно против этого. Во-первых, несмотря даже на мою вопиющую доверчивость, я до сих пор отказываюсь поверить, что действительно побывала проездом на знаменитых автобанах. Ну, конечно, понятно, никто и не ожидал от них быть достойными наших американских хайвеев, но и на такое разительное сходство с просёлочной дорогой не рассчитывалось. Да в Америке в любой приличной сабурбии драйвеи шире обычно. Во-вторых, они же (баны эти) перекопаны через каждые 5/1.6 мили, я так и не поняла, что они пытаются найти, какой клад, но факт остаётся фактом. Ну и в-третьих, когда казалось, что вот оно, буквально совсем - вот-вот, последнея попытка была предпринята остановить меня и не пустить на встречу. Съезды с автобана к горда Моёрсу стали закручиваться в какие-то ленты Мёбиуса, загадочно переплетаться и уходить в неизвестность. Я с ужасом обнаружила, что все указания, данные Бюргом, ведут куда угодно, но только не к нему. Только с третьей попытки удалось перехитрить устроителей этой последней головоломки и попасть всё-таки в Мёрс через ... другое место.

Позвонив Бюргу, не в дверь, ибо, как вы помните, кто же знал, где эта дверь, и услышав в ответ несколько странное "Ты доехала всё-таки?..", причём, тогда я готова была истолковать эту странность как радость, но потом я задумалась - может, это было недоумение?.., удалось договориться о том, что если стоять возле почты и размахивать букетом жёлтых орхидей, то за мной приедут. Слава Богу, что я быстро повесила трубку и побежала искать орхидеи, потому что, как оказалось, Бюрг пытался упорно дозвониться до телефонного автомата, из которого я звонила, по всей вероятности, чтобы придумать мне ещё какое-нибудь новое испытание.

Вечер, улица, фонарь, почта. Бюрг. Пришёл, подобрал, приютил, накормил, напоил. Пивом, вином, опять вином, снова вином, вином, вином, вином... А тут появился и гость из Франции. Или он появился раньше?.. После такого количества вина хронологические последовательности несколько тускнеют. Помню, что говорили о высоком - футболе, привычно ругали какую-то страну, непривычно - то, что это была Франция, пытались поговорить с ВБА о городе моей мечты, но, видимо, увлеклись, чересчур оживились, и я заметила, что его друг Жан, с которым он приехал, как-то неодобрительно-ласково на меня смотрит.

Беседа, как и вино, лилась непрерывным потоком, впрочем, нет, периодически Бюрг и ВБА отходили в сторону, о чём-то шептались, а затем с очень заботливым видом заявлаяли, что им надо подложить свинам травки, а то нехорошо это, мы тут предаёмся, а зверюшки там голодают. Уходили они всё время почему-то на всё дольше и дольше, о чём-то шептались, а затем Бюрг сказал, что им надо по делу в аглым-сибанар, срочно, а то потом будет поздно. Почему-то никто не спросил, что это за загадочный аглым, зачем туда надо идти ночью, и куда он денется до завтрашнего утра. По нетерпеливому блеску в глазах Бюрга и некоторой поспешности ВБА было очевидно, что вопрос уже обсуждённый и решённый, обжалованию и дополнительным дискуссиям не подлежит. Они ушли, но как-то очень быстро врнулись, являя разительный контраст самим себе до ухода, особенно в смысле настроения. Мрачно буркнув "Спокойнойночимнезавтранаработу", Бюрг скрылся в спальне, а ВБА, не менее мрачно прошептав, что нам надо поговорить, отвёл меня в сторону. Так же мрачно он сказал мне своим не терпящим возражений шёпотом, что обстоятельства изменились, завтра рано утром выезжаем в Кёльн осматривать местный собор. Я немного удивилась, ведь насколько мне было известно, собор этот был ВБА уже изучен вдоль и поперёк и, следовательно, интерес представлять собой не мог, но согласилась. Осмотр собора закончился неожиданно быстро, в тот момент, когда мы уже были готовы ступить под своды и на первую из 509 ступенек, ВБА неожиданно повернулся, схватил за руку Жана и порывисто сказал - "Нам пора". Стремительно поцеловав меня по старинному французскому обычаю на прощанье, он тихо пробормотал - "Мы встретимся. Мы ещё обязательно встретимся" И дальше совсем загадочно - "Запомни красную крышу. Там". И исчез.

Бюрг, получив на свой вопрос о том, где ВБА, честный ответ "Внезапно уехал", улыбнулся, затем помрачнел, потом задумался, наконец, вернул лицо в состояние обычной философской попуулыбки и сказал... Ничего не сказал.

 
*    *    *
 

Дискуссия и комментарии-3

Львенок,

там небольшая, но милая опечатка, в самом конце последней части...:))

Однако, я теперь уже совсем теряюсь в догадках... Где правда??

Резонер

А правды нам не узнать уже никогда

Алена <и нет меня>

Резонер,

их целых три. Не считая твоего Патрика Холмса с кочергой. Тебе мало?

Львёнок

Ага, измышления продолжаются... Вспоминаю строку из бессмертного произведения

"...Как полуправда к истине близка".

Львенок, твое изложение прелестно, и в нем, действительно, есть элементы правды. Один из этих элементов тонко подмечен Резонером.

Что ж, теперь остается ждать только версии бюргова попугая. Чувствую, она будет начинаться так

"Когда я узнал, что к нам в гости собираются Патрик Холмс со своей кочергой..."

ВБА

ВБА,

правда глаза колет? Узнаю тебя: никогда не можешь ускользнуть в бордель так, чтобы дамы не заметили. Непременно тебе нужно, чтобы они потом обсуждали тебя: "Ах, какой он неутомимый мужчина! Всё состояние тратит на жриц продажной любви, причем не на самых дорогих"

Резонер

ВБА,

Резонер подметил не правду, а опечатку. Правду он до сих пор ищет в чёрной комнате, как ту чёрную кошку. Кстати, там есть ещё одна опечатка, каким-то чудом ушедшая от бдительного ока Резонера. Неплохая.

От имени попугая не очень интересно, лучше мемуары Серафима. Но в любом случае, это будет вторично относительно мерса Африканца и прочей компании из одного южно-африканского аэропорта.

Львёнок

"заявлаяли" - милое словечко, интересно, как это звучало...

Алена

Львенок,

в твоем описании есть правда путешественника. Утомленный дорогами, скверными отелями и ужинами в придорожных харчевнях, он наконец добирается до уютного дома. И так расслабляется, что и не замечает, что внешне милый и приветливый домик - гнездо заговора, охватившего половину зоны действия евро (не знаю, что это, но говорят, такое есть). Наивность, с которой ты подмечаешь странные и зловещие события, может сравниться только с твоей же наблюдательностью.

Скажи, была ли морда у бюрга порезана в момент возвращения из аглым-сибанара?

Резонер

...но не ушедшая от супербдительного ока Алены. Абзац колобку.

Львёнок

Резонер,

извини, но есть правда, которой я не могу поступиться. Кормили в немецких харчевнях хорошо. Вот дороги... Ладно, у вас уже есть некоторое впечатление.

Ну а наивность и доверчивость, это же составные части моего имиджа, ты что, забыл?

Был ли порезан Бюрг... Понимаешь, вина было много, время было позднее, в коридоре темно... Не знаю. Не помню. Но даже если бы помнила - какая из правд тебе открывается? Мордой в окно Бюрг свистел в обеих версиях.

Львёнок

Львенок,

в рассказе бюрга он летел долго, с неизвестно какого этажа. Значит, морда должна была быть не только порезана, но и побита.

В рассказе же ВБА бюрг выпал из окна полуподвала. Я так понял, по крайней мере. Это не так болезненно.

Если он с утра мог улыбаться ...этой... как ее... - значит, скорее всего, прав ВБА.

Резонер

Львенок,

погоди! Забыл про уроки женской логики!

Значит, есть правда, которой ты можешь поступиться... Надеюсь, она не содержалась в описании приема у бюрга?

Резонер

Резонер,

а это ты откуда взял, про полуподвал? По-моему, как раз в рассказе ВБА неясно, какой этаж, может быть любой, а у бюрга - первый.

Африканец

Африканец,

это элементарно. Вот фраза:

"Тут же в окне появилось перемазанное лицо поднимающегося из лужи бюрга"

Если бы это был первый этаж, то пока бюрг не поднялся бы, никакого лица не было бы видно. Значит, ВБА написал бы "поднявшегося".

Резонер

Африканец,

и откуда, кстати, ты взял, что у бюрга этаж именно первый? Он бы не успел расслабиться, пока падал в сад с первого этажа.

Резонер

Резонер,

правдой поступаться вообще нельзя. Но не мне тебя учить, что если нельзя, но очень надо - значит, надо. Сохраняя элементы.

Что ты вообще с этой правдой так носишься? Ты бы ещё сказал - истина где.

Львёнок

Тут, правда, вот еще какой момент есть. Мы не знаем точно, какой рассказ - чей. Они только подписаны "ВБА", "бюрг", "Львенок".

Резонер

Львенок,

я ношусь с правдой (задохнувшись от возмущения)?? Да я за всю жизнь, может, три... ну, четыре раза сказал правду, а ты... такое про меня...

Резонер

Резонер,

вот-вот, в этом ханжество и есть. Сам не говоришь, а другим просто нож к горлу - "Правду давай! Давай правду!"

Львёнок

Ну, истину-то совместными усилиями утопили понятно в чем...

Алена

Резонер,

с перемазанным лицом вообще непонятно. Представь человека, вылетающего из окна, головой вперед, в позиции "рыбкой". И из такой же позиции потом поднимающегося. В луже он лежит на пузе, головой от окна, и так и поднимается - сперва, видимо, на колени, потом во весь рост. По-прежнему глядя прочь. ВБА ошибся: то, что он увидел, не было лицом. А при должном расстоянии вылета бюрга и со второго окна может быть видно.

Теперь смотри описания прохода по дому:

бюрг:

"Мы с Жаном последовали за ним. Минули стойку бара и вошли в зал. По стенам его висели большие зеркала. Вдоль стен стояли небольшие диванчики"

ВБА:

"Херр бюрг, херр бюрг, - жалобно заканючила толстуха где-то в полутьме сзади. Вскоре мы оказались в большой зале, где сидели несколько испуганных девушек, несмотря на прохладу, одетых весьма легко. "

Первое описание достаточно подробно, и подъема по лестнице в нем нет. Второе же допускает такую возможность. Более того, есть и прямое указание на высоту:

"Через секунду из-за окна послышался мягкий звук, и я вспомнил, что вечером шел дождь"

Если предположить (явного указания на это нет, но предположить можно), что источником звука было падение бюрга на землю, а скорость звука в тех местах стандартна, то получаем высоту падения 5м, т.е. либо высокий второй этаж, либо низкий третий. Расстояние вылета выходит 5-10м, в зависимости от развитой перед полетом скорости.

А вот в твоем рассказе приводятся противоречивые сведения насчет того, в каком из зданий находился настоящий бюрг, а в каком двойник.

Африканец

Африканец,

какие это противоречия ты видишь в моем рассказе? Ты меня обеспокоил!

Резонер Резонер,

1) "Бюрг же, оставив дома двойника, спрятался на конспиративной квартире на Фауст-Гёте-штрассе."

2) "Тем временем на Фауст-Гёте-штрассе двойник бюрга кутил на выданные ему командировочные"

Африканец

Африканец, это говорит только о том, что обе квартиры расположены на одной улице.

Старый Русский

Неблаговидная роль одного из авторов вырисовывается все более отчетливо...

Алена

... не говоря уж о том, что двойник мог оставить дом и уйти кутить. Такое не только с двойниками происходит.

Старый Русский

Там в рассказе как минимум три квартиры: с кислым винцом, с бабкой, и где кутил двойник. Как минимум две из них конспиративные, и как минимум две - на улице Фаустпатрона.

Африканец Львенок, ну могу же я, если сам правду не говорю, хотя бы, для компенсации, из других ее вытряхать? Вот смотри:

Африканец,

да... я что-то перепутал. Точнее, не я, а Патрик Охаген.

Видимо, было так: бюрг хотел оставить двойника дома, но послал его вначале проверить квартиру на ФГ-штрассе. Тем временем явился двойник ВБА. Бюрг растерялся, заметался, налил кислого вина... Ты заметил, что он описывает свою растерянность очень ярко, но причины приводит крайне неубедительные?

Однако перед выходом он успел позвонить на конспиративную квартиру и дать отбой. Тут-то двойник бюрга и развернулся. Именно в этот момент позвонила Львенок, он пытался отделаться от свидетеля, послал ее за орхидеями, зная, что желтых орхидей не бывает, но не тут-то было.

Львенок, а теперь расскажи нам: кто продал тебе желтые орхидеи? Это и был главный герой всей интриги, очень осторожный и опасный человек.

Резонер

Резонер,

так, бюрг пил кислое вино у себя на квартире, а двойник - проверял конспиративную. А где тогда настоящий ВБА разговаривал с мефрау Бушмен?

Африканец

Ну очевидно же, что торговать несуществующими растениями мог только... впрочем, длина языка вполне может оказаться обратно пропорциональной длительности жизни...

Алена

Резонер,

ну и куда мне смотреть? Ты как-то забыл уточнить.

С орхидеями сложно. Оказалось, что в это время года орхидеи в Моёрсе же отцвели. Так что, Бюргу пришлось меня узнавать без... Стоп. Он меня не узнал как раз, что меня немного удивило тогда, а потом я об этом, к сожалению забыла. Точно, двойник. Или, не двойник. Подожди, я запуталась - кто меня хотел убрать как опасного свидетеля, Бюрг или двойник?

Львёнок

Старый Русский,

в принципе да, две квартиры на одной улице бывают, даже со всякими уникальными свойствами. Например, у нас в одном довольно захудалом городишке имеется улица, на которой проживают два лауреата Нобелевской премии мира (ул. Вилакази, г. Соуэто). Правда, говорят, это довольно редкое явление, второй такой улицы в мире нет.

Значит, имеем две конспиративные квартиры на этой самой улией Фауста и одну обычную на Штирлицавеню.

Африканец

Африканец,

а вот тут я тебя ловлю на невнимательном прочтении. После того, как настоящий бюрг ушел в бордель из квартиры на Штрилицавеню, туда явилась фрау... как ты там ее назвал. И она уж никак не ожидала опять увидеть ВБА!

Львенок, ты видишь, что ты чудом избежала опасности! Хорошо, что подоспел настоящий ВБА (как известно, джентльмен до мозга мельчайших косточек). Двойник тебя бы не узнал, и, может быть, даже помог бы бюргу (точнее, его загулявшему двойнику) убрать тебя, чтобы скрыть растрату казенных денег.

Кстати, о свинах. Тебе не показалось странным, что они разного размера?

Резонер

А со свинами все ясно. Один из них - замаскированный терьер.

То есть его двойник, наверное - настоящего-то как раз убрали как самого опасного свидетеля.

Алена

Алена, а который? Который побольше?

Вообще, идея о том, что Кандид с Бельмондо стоят за всей интригой, как-то не приходила мне в голову....

Всё, я ухожу, желаю всем всего...

Резонер

//идея о том, что Кандид с Бельмондо стоят за всей интригой, как-то не приходила мне в голову....

Резонер -

мне тоже...

Алена

Резонер,

со свинами там вообще загадочная история. Мне казалось, что тот, который Серафим, ранее появлялся в ВМ под именем Рыжик, и наоборот, соответственно. Но Бюрг, или его двойник, утверждал, что это не так. И почти убедил, а теперь вот я опять сомневаюсь.

Вообще, свины очень, очень подозрительны.

Львёнок

Всем желаю успешного разрешения "Европейской истории".

Резонер

Еще одна находка достойная самовара:

"состояние обычной философской попуулыбки..."

Чем он там улыбался-то? :-)))

Uliss

А также прочитал близлежащие архивы. Встреча Бюрга, Львенка и ВБА в немецком городке. По-моему, они и название городка по-разному приводят. Возможно, это были три разных городка. При наличии двойников у каждого персонажа выходит очень много вариантов.

Должно быть, это те самые миры Эверетта.

Момент обсуждения выпадения Бюрга из окна полуподвала, и появления в оном лица ли - это очень смешно.

Я потерял лишнюю минуту интернета.

Ну да не жалко.

serge

У Бюргера рассказ немножко о другом. Не то чтобы о путешествиях и встречах. Вернее и о путешествиях и встречах, но не в том смысле как понимают это турагенты.

Мы знаем что на первй встрече был не-Бюргер. И это так всегда происходит практически со всеми наверное. За редкими исключениями внутреней гармонии.

ВБА сначала в роли зрителя наблюдает то что видит Бюргер - его мир но словно через бутылочное стекло. Бюргер чувствует вмешательство, агрессию вторжения. Он приходит в замешательство. И словно с каплями вина выдавливает из себя того слугу, что служит легкому общению.

Какие-то перевороты орбит и вот уже разматывается лента которая обвивала тело или душу словно засохшую мумию. Лента складывается в чалму созерцания.

Потом вот еще ящерица сбрасывает кожу. "Мы меняем души - не тела..." Но внутри мумифицированного скелета черная пустота, сумрак теней и Бюргер словно демон парит над пустотой сада.

Такой слоооожный рассказ, многопластовый.

Uliss

Uliss,

ага, у Бюрга рассказ вообще не о путешествиях и встречах. Не говоря уже о развирт... то самое. У него сюр. Совершенно офигительный, захватывающий и не отпускающий. И действительно многопластовый. И неважно даже с чего всё начиналось - двойников в Париже, борделя в Моёрсе или абсолютно правдивых фактов, которые тут вчера упорно разыскивали с фонарём. Такие вещи оставляют ощущение ныряния на большую глубину, но без чувства удушья. Сладкого пряного головокружения. Ныряешь, ныряешь, ныряешь, глубже, глубже, глубже, глубже... И вдруг - бац! - тебя вытащили на берег. Ну как же так?.. Почему так быстро?..

Львёнок

Львенок,

нет, на так. И вдруг бац! - лежишь мордой на земле в саду.

Резонер

 
*    *    *
 

Часть четвертая
от имени бюрга (продолжение)

Со всего маху я шмякнулся в лужу. Оторопев, я попробовал приподняться. Руки разьезжались в грязи. Когда успел пройти дождь? И с какой высоты я упал? "Вон он, вон он", эти крики с верху оборвали мои размышления. Кое-как поднявшись, я побежал. Подскользнувшись, я снова упал. На что-то твердое. Пошарив руками, я нащупал кинжал, хвала богам, лежавший плашмя на земле. Я схватил его и попробовал снова встать. Дальше пошло легче, видимо я миновал середину этой лужи. Или "озера", как их называют гордые владельцы клочков земли, засаженой по периметру елками. Послышался лай собак и скрип открываемой двери. Я бросился в темноту. Подскальзываясь на мокрой траве я бежал к угадывающимся очертаниям стены. Споткнувшись о низенький заборчик я едва снова не упал, чудом сохранив равновесие. Погоня настигала меня. Подбежев к стене я перебросил через нее кинжал. Через мгновение он звякнул с той стороны. Хватаясь за плющь, надеясь на адреналин, превращающий любое чучело в накаченное мускулами тело, правда лишь на мгновения, я забрался на стену, перевалился через край и спрыгнул на мощенную камнями улицу. Подобрав кинжал, я совсех ног бросился по ней, и скоро туман поглатил меня.

Я брел совершенно по незнакомым местам. Улицы вились как лианы, переплитаясь и снова разбегаясь в разных напровлениях. Дома в основном были двух-трех этажные, но они не были облицованы рыжими кирпичами, как принято у нас в графстве, а были оштукатурены и окрашены в светлые тона, преимещественно в белый цвет. Массивные заборы из оцинкованой стали сменили ожурные решетки. В место приплюснутых треугольников дома радовали непредсказуемыми испанскими очертаниями. Улицы были тихи и пустыны. Иногда встречались прохожие, но они спешили по своим делам и быстро изчезали из виду. Я брел уже пару часов и совершенно не представлял где я нахожусь.

-- Ха, на кого ты похож? Где ты валялся?
Со второго этажа дома, втиснутого сюда помешаным на экономии места архитектором, а может он был родом из Голандии, на меня смотрела Эфка. Это было лучшее, что могло произойти со мной в этом мире. Мы были старыми приятелями, и более надежного места мне было не найти. Я расмеялся:
-- Свинья везде грязи найдет.
-- Ты откуда и куда?
-- Из глубокого и полного опасности озера к тебе в гости.
-- Тады заходи.

Я подошел к двери. Скоро она распахнулась и Эфка осторожно пожала мою протянутую руку.
-- Только ты мне пол не запачкай. И стены тоже. Какой ты грязный. С кем опять подрался?
-- Ни с кем я не дрался. Я тихо и мирно вывалился из лодки. Лодка уплыла и пришлось добираться в плавь. Я неудачно выбрал берег. Он был заболочен.
-- А рожу кто расцарапал?
-- Она у меня с рождения такая.
-- И кинжал?
-- Что кинжал?
-- Тоже у тебя с рождения в руке?
Я осторожно поставил кинжал в угол образованый между стеной и шкафчиком для обуви.
-- Сам прилип. Ты не представляешь, что может прилипнуть к руке, если неожидано окажешься ночью в озере.
-- Давай дуй в ванную. Только осторожно. Одежду засунешь в машину.
-- Эээээ
-- Я тебе халат принесу.
-- А где у тебя ванна?
-- Издеваешься? Вон дверь видишь? Если откроешь, туда и попадешь.

Я осторожно снял ботинки. Они совсем высохли, но все еще были покрыты слоем грязи. Перешагнув через них, на цыпочках прошел в ванную. Если и искать внешний разум, то только в океане. Или как объяснить тот факт, что несколько литров воды, вылитых на голову, проясняют мышление и способствуют образованию новых идей? Пока я стоял под душем, дверь приоткрылась. В образовавшиюся щель на пол полетели халат и полотенце.
-- Чай горячий будешь?, послышалось из-за двери.
-- О, это было бы весьма кстати.
-- Тебе как обычно?
-- Непременно.

Остаток вечера я провел на диване, укутавшись в одеяло и попивая грог. Эфка рассказывала про общию знакомую ("Ты представляешь, что она учудила?", так начался этот монолог. Я лишь помотал головой.) Я рассматривал настенный календарь, с изображением какой-то группы, висевший около музыкальной системы, пытаясь вычислить сколько дней в месяце "Середне", если сегодня, судя по зачеркнутым дням, было сорок второе. Часть календаря закрывали безделушки на колонках, но мне было лень вставать, чтобы заглянуть на них. Как бы то ни было, но похоже вкусы у меня там и меня здесь совпадали. Это обнедеживало.
-- Можно я у тебя останусь на несколько дней?
Эфка оборвала монолог и с интересом посмотрела на меня:
-- Тебя опять выгнали из дому?
-- Не то чтобы конкретно. Но там завелась парачка каких-то типов. Встреча с ними не входит в мои ближайшие планы.
-- Ты опять взялся за старое? Но ты же обещал.
-- А я и завязал. Они сами завелись. Честное слово.
-- В твоем бардаке что угодно может завестись, я всегда тебе это говорила. Рассказывай давай.
-- Если в двух словах, то сидел я дома, ничего не затевая. В дверь вдруг позвонили. На пороге стояли два типа, первый раз их видел. Я их пригласил, посидели, выпили, поговорили.
-- А в озеро как упал?
-- Случайно. Но у меня не было другово выхода.
-- Понятно. Живи. Ключи под зеркалом.
-- Тебе цены нет.
-- Ай ладно. Только смотри, чтобы они здесь не завелись.
-- Только через мой труп.
-- Только твоего трупа мне и не хватало. Я тебя и живого едва переношу.
-- Чучело сделаешь. Поставишь вон туда в угол.
-- Ага, и повешу мишень для дротиков. Хватит трепаться, мне завтра рано вставать. Завтрак сам себе сделаешь. Сможешь? Только дом мне снова не подпали.
-- Я постараюсь.

Эфка ушла на верх спать, а я растелил диван, на котором до этого сидел. Укутавшись в одеяло я провалился в сон. Мне снилась длинющая очеред, в которой я стоял. Она двигалось медленно. В начале ее стояло несколько офицеров, которые обзванивали искалками каждого на предмет оружия. Я задумчиво вертел в руках кинжал.

Когда я проснулся, во всю светило солнце. Убрав диван, я подошел к музыкальной системе и стал нажимать на все кнопки подряд. Заиграла музыка. Немного непривычная. В ней было больше мелодичных переливов и меньше барабаного ритма. Умывшись, я побрел на кухню. Сварив в турке стакан крепкого кофе, я побрел обратно в гостиную. За входной дверью мелкнула тень и на пол упали письма и газеты. Письма я сложил на полочке под зеркалом, а газеты прихватил с собой. Мне редко приходилось начинать утро одновременно с чашки кофе и чтения газет. Я решил наверстать упущенное. Выяснилось, что какой-то Силони подозревается в получении денег от треста дорожностроительных фирм. Петенджела разругалась со своим другом, но довольно близко села на званом вечере к О'Рею, менеджеру нашумехших "Пятеро из угла". Погода обещает быть солнечной, а анекдот дня был "Рен, а где Петенджела? Ищет пятый угол.".

При солнечном свете улицы выглядели совсем по другому. Я шел насвистывая, пытаюсь запомнить дорогу. Это было совсем несложно. В спортивной сумке за спиной отдовался тяжестью кинжал. Я завернул его в тряпку, заимствованую, как и сумку, у Эфки. Купив сигарет, я вышел из центра и побрел по аллее. Мне нужно было найти мою квартиру. Попробовал поискать ее прислушиваясь к своим ощущениям, в результате набрел на закусочную. Что было весьма кстати. Наконец, после долгих блужданий я остановился перед одним домом. Что-то говорило мне, что я живу здесь. Толи табличка с моим именем на двери, толи то, что адрес совпадал с вычитаным мной из телефоной книги в телефонном автомате. Я позвонил в дверь. Ничего не произошло. Уже лучше. Я начал нажимать все другие кнопки. Замок щелкнул, я приоткрыл в дверь и проскользнул в подвал. С верху донеслось "Это к вам звонили? И к вам? Опять дети балуются. И куда родители смотрят?". Скоро все стихло. Я начал подниматься, внимательно рассматривая таблички на дверях. Вот и моя дверь. Я позвонил еще раз. Без результатно. Я достал визитку стал пихать ее туда, где должен быть язычок замка. Если дверь лишь захлопнули, у меня был шанс. Если нет, то по двери можно просто и пнуть. Замок щелкнул и дверь приоткрылась. Во мне поднялась паника. Мне представился Жан, стоящий напротив двери, улыбающийся кончиками губ. С трудом подавив ее, я толкнул дверь. Она расскрылась. За дверью никого не было. Я осторожно вошел и закрыл за собой дверь. Помедлив, я снял сумку с плеча и достал кинжал.

 
*    *    *
 

Мини-дискуссия

Бюрг, а на сколько чашек кофе ты разлил стакан кофею?

Вопрос такой

Вопрос такой,

вопрос не по делу. Нигде не сказано, что он кофе разливал по чашкам. Сказано "сварил стакан", а потом - "Мне редко приходилось начинать утро одновременно с чашки кофе и чтения газет. Я решил наверстать упущенное.", что означает, что наверстать не получилось и на этот раз. В этом и заключается глубокая психоделическая драма.

Старый Русский

Я так понял, это был стакан сухого кофе, а получилось из него чашка жидкости, очень крепкой.

А вот каким образом за входной дверью мелькнула тень? Эта дверь стеклянная?

Африканец

Африканец, сухой кофе не варят в турке.

Дверь была не стеклянная. Просто Бюрг видел насквозь. Ну, и еще кое-что делал, но про это, видимо, в продолжении.

Старый Русский

Возражение о кофе снимаю. У бюрга из стакана кофе получилось чашка мули, что многое объясняет.

Старый Русский

Что-то говорило мне, что я живу здесь. То ли табличка с моим именем на двери..."

Нет, ну какая железная логика!

Старый Русский

дверь была деревяная, с матовым стеклом по середине, разделеное на несколько секций рейками.

бюрг

Бюрг,

ты их не слушай - придерасты, что с них взять! Скажи лучше, когда продолжения ждать?:)

Львёнок

 
*    *    *
 

от имени бюрга (продолжение-2)

В квартире был самый настоящий бардак. Сначало я подумал что был обыск, но потом отбросил эту мысль, такой бардак растет неделями. Я спрятал кинжал снова в сумку. В квартире никого не было, как показал беглый осмотр (Прыганье в комнату с кинжалом на перевес к криком "руки в верх"). Я пошарил на столе в кабинете. Кроме счетов, обрывков газет, журналов, сваленных в одну кучу, я ничего не нашел. Пошарил на книжной полке. В книге "Как стать богатым за 21 день" я нашел заначку. Не так много, но на первое время хватит. Интересно, как долго я собираюсь здесь оставаться? В холодильнике царило запустение. Лишь нижняя полка была забита пивом. Взяв банку и прихватив пепельницу, я прошел в гостиную. Там закурив, сделав глоток, я откинулся на диване. Что дальше? Я не только не имел понятия, как выбраться от сюда, но и с какого конца взяться. Может здесь остаться? Но двоим не место в одном мире. Хотя некоторые выдают друг друга за близнецов, меня этот путь не привлекал. Выходит новой встречи с ВБА не миновать. Если он еще в этом мире. И если это он. Затушив сигарету, я осмотрелся. По стенам висели картины. От мешанины из разноцветных пятен, до портрета какой-то женщины. Но одна картина привлекла мое внимание. На ней был изображен некий двор в искаженной преспективе.

Такое случается, но что-то не давало мне покою. Я встал и подошел к картине. Почти все точно так же. Почти. И тут меня осенило. Изображение было зеркальным. Я потрогал картину. Полотно с сильными мазками. Я заглянул за картину. Никакой двери с написью "Выход" или письма "прочитать только в экстреном случае" я не нашел. Поправив картину, чтобы она висела ровно, я потянулся за пивом. За окном остановилась машина. Мотор колотил озноб, подхаченый не от первой сотни тысяч километров. Я вышел на балкон. Около такси стоял ВБА. В машине, расплачиваясь с водителем, сидел Жан. ВБА осматривал дом. На ловца и зверь бежит. Увидев меня, он коротко крикнул и побежал к балкону. Из машины выскачил Жан и бросился за угол. Я юркнул в квартиру, пробежал по коридору и открыл входную дверь. В низу хлопнуло и послышались спешны шаги. Я закрыл дверь и побежал обратно на балкон. В низу стоял ВБА.

-- Стой! Стой там где стоишь.

Я начал перелезать через перила. Задержавшись, собираясь с духом, я заметил, как в коридоре возник Жан. Ему следовал звук распахнутой с силой двери, ударившейся об стену. Я прыгнул в низ. Сильно ударившись об землю ногами, я перекатился и вскочил. Меня тут же схватил за грудки ВБА:

-- Отдай кинжал...сссссуууууука, добавил он, отпуская меня и прыгая на одной ноге. Случайно я на нее наступил. Я глянул в верх. Это картина надолго запечатлелась в моем мозгу: Жан легко, точно барьер на состезаниях по бегу с препятствиями, перемахивает через перила балкона. Я бросился на утек. Обогнув дом я подбежал к своему подьезду. Из-за угла показался прихрамывающий Жан. Я начал нажимать на все кнопки звонков. На мое щастье замок щелкнул.
-- Эй, ты куда?!

Не слушая, я бросился в подвал. Выхватив ключь с наружней стороны двери, я юркнул за нее и попытался закрыть ее из нутри. Сквозь нее слышались удары по входной двери. Наконец мне это удалось. Я нашарил выключатель на стене. Вспыхнул свет. Стремглав бросился в низ. Я бежал по коридору мимо клеток в подвале. В них запирали жильцы больше не нужную мебель, всякий хлам, старую одежду, пустые бутылки. На дверях висели замки разных размеров и сложности. Наверное, чтобы старые вещи, отслужившее свое, не смогли выбраться и намомнить о себе. Я добежал до лесницы, ведущей в последний подьезд дома. Взбежав по ней, я закрыл дверь ведущию в подвал на ключ. Отдышавшись, я степенно подошел к двери на первом этаже и позвонил.

Открыл мне дверь детина неопределенного возраста, небритый, с банкой пива в руке, на футболке, обтягивающая необъятное пузо, виднелись пятна пота.

-- Что надо?
-- Я пришел имено к вам, и имено вам и только вам выпало счастье приобрести безпылевой пылесос нашей фирмы., я сделал шаг в перед.
-- Чего?
-- Вы даже не представляете какой опасности вы подвергаетесь. Обычные пылесосы выдувают тону мелчайшей пыли, которая оседает в вас, вызывая необратимые последствия., я сделал попытку протиснуться мимо него. Он придавил меня животом к стене. Он него пахло потом и чипсами. И оседает тонами в животе, подумал я, входя в роль.
-- Чего?
-- Я вам его сейчас продемонстрирую и вы сразу выбросите свой старый пылесос на свалку. Наш пылесос не только не потребляет энергии, но вырабатывает ее сам, снабжая ей все другие электроприборы., я сделал отчаеную попытку освободиться. Мне почти удалось.
-- Эй, ты куда?

Но я уже бежал в гостиную. Открыв дверь на терасу, я выглянул на ружу. Никого. На мое плечо легла гиря:

-- Стой!

Я присел, потом рванул. Пробежав по лужайке, я нырнул в кусты. Оказался на тропинке между стенами кустов. Видимо стоящие перед до мной кусты относились к зеркальному отрожению моего дома. Я рванул по тропинке на лево, подальше от того места, где остановилось такси.

 
*    *    *
 

Часть пятая
от имени Жака (в исполнении serge)

Меня зовут Жак. Я родился в семье скотопромышленника из Нанси, и первые 15 лет своей жизни провел в неге и роскоши. За два года до кризиса мой отец нелепо погиб под колесами какого-то пьяного негра, в одном из злачных кварталов Амстердама. Негра не нашли, и мы не смогли даже узнать, каким образом наш отец вместо съезда скотопромышленников в Торонто оказался в городе, известном на всю Европу своими проститутками и марихуаной.

Нам с мамой пришлось переехать в бедный район, а мне - покинуть мой любимый колледж, и оставить всех своих друзей. Самым близким другом был Жан, мы вместе прогуливали занятия, воровали велосипеды, и лазили в окна женского общежития. Мы даже походили немного друг на друга внешне - оба узкоглазые и чернявые, и на этом мнимом сходстве было даже основано немало наших юношеских проделок.

Хотя полностью связи мы не теряли, но наши дороги разошлись далеко друг от друга. Насколько я знаю, он по-прежнему вращался в высшем свете, стал известным меценатом, коллекционером картин, и даже, вроде бы, какое-то время консультировал Лувр по поводу новых приобретений. Я же стал в конце концов простым коммивояжером, и продавал по деревням псевдо-лекарства, ну вы знаете - «Лучший в мире восстановитель потенции из корней дерева суньхуй!», и тому подобное, всякие мелочи. Особенно хорошо расходились кружки Эсмарха с тремя мелодиями, и пластиковые стерильные ножи. Ими очень удобно выковыривать грязь из-под ногтей, и вообще. Я сам с таким не расставался, и постоянно таскал его в кармане.

Я не знаю, на какие средства вел свой безумно расточительный образ жизни Жан, на это никак не могло хватать скромного наследства его родителей, а титул в наше время не стоит ничего. Оргии действительно были безумными. Я знаю, потому что однажды Жан попросил меня присутствовать на одной такой вместо него. Ему срочно надо было лететь в Северную Европу, а общество, сказал он, состояло из полузнакомых людей, и вряд кто-то ли заметит подмену. Ведь мы по-прежнему были похожи. Я плохо помню, чем именно мы занимались, кажется, громили какой-то ресторан, а утром я очнулся на кладбище, на могиле какого-то философа, кажется, Бомарше, и в обьятьях какой-то страшной, как смерть, женщины. Она представилась баронессой Т., после чего ее вырвало прямо на меня.

И вот, через пару лет после того, мне снова позвонил Жан, и снова с той же просьбой - заменить его в одной поездке. Ведь мы по-прежнему друзья, Жак? - спросил он меня. Разве я мог отказаться?

В условленном месте я встретился с человеком, разодетым как попугай - сиреневая рубашка, красный галстук в зеленую полоску, а также желтые штиблеты. Он представился - ВБА, и протянул свою заскорузлую ладонь. Чтобы пожать ее, мне пришлось поставить на перрон один из моих чемоданов, в которых я постоянно таскал с собой весь свой ассортимент.

Как оказалось, путь наш лежал в одно из графств Германии. Я горячо одобрил его выбор, и мы тронулись. В пути ВБА выказал себя очень общительным человеком, он развлекал меня песнями и плясками народов Полинезии, и очень интересно рассказывал о филосовских учениях Востока, так что скучать мне не пришлось. Единственное, что огорчило меня - пропажа самой лучшей из моих кружек Эсмарха, с бриллиантовой инструктацией. В Германии я мог бы выручить за нее не менее 7 талеров. Должно быть, каналья проводник стащил ее, когда я спал.

Рано утром мы вышли на каком-то полустанке, где криво прибитая к фонарному столбу надпись «Морес» периодически заслонялась раскачивающимся, в порывах свежего утреннего ветерка, разбитым фонарем. Должно быть, на этой станции поезд не останавливался, и именно поэтому ВБА пришлось сорвать стоп-кран. Но, так или иначе, мы прибыли.

-- Возьмем такси?,- спросил меня ВБА.
Я огляделся. Как ни странно, в этой дыре действительно было такси, несмотря на то, что весь городок состоял из трех десятков домов на паре улиц. Такси, с водителем, как мне показалось, турком, по крайней мере на его голове был тюрбан - как будто ждало нас.
-- Штирлиц Алее Айн унд Цванцих, - сказал водителю ВБА, когда мы уселись в машину, а затем обернулся ко мне и подмигнул: - На всякий случай. Никогда нельзя называть место, куда направляешься, сразу.
-- Не всегда тоже самое позволительно и к другим людям, - возразил я, - однажды я направил человека сразу туда, куда ему следовало пойти, и в результате два месяца провел в больнице на Рю де Тойлет.
-- Оо, Париж!.. Париж!.., - мечтательно сказал ВБА, и всю остальную дорогу мы молчали.

Подождав, пока такси завернет за угол, мы завернули за тот же угол, на улицу Фауст-Гете. ВБА сверился с какой-то бумажкой, и постучал в первую попавшуюся дверь. Никто не ответил. Судя по витрине рядом с дверью, это была цветочная лавка. ВБА стал сильно пинать в дверь. Звуки гулко разносились по улице, однако по прежнему в лавке не было заметно ни малейшего движения. Наконец, устав, ВБА резко схватил один из моих чемоданов, так что я не успел и пикнуть - и с полуоборота швырнул его в витрину. Стекло не дрогнуло, но из упавшего чемодана на разные голоса, но все - шотландскими волынками, загундосили мои кружки Эсмарха. Волынки у них первый номер в программе.

Как ни странно, это возымело действие. Дверь неожиданно распахнулась. В проеме стояла старушка гренадерского роста, и с гренадерскими же усами. Старушка нас внимательно разглядела, затем выглянула на улицу. Улица была пуста, не считая одинокого бульвардье преклонных лет с тросточкой, немного похожей на кочергу от камина, он стоял у витрины табачной лавки на противоположной стороне, и не обращал на нас никакого внимания.

-- У вас есть голубые настурции для брюнетки?, - обратился к старушке с вопросом ВБА.
-- Нет, - отрезала старушка - только желтые орхидеи для блондинки. Голубые глаза старушки, казалось, прошивали нас насквозь. Я содрогнулся, мне почудилось, что достаточно одного неосторожного слова, чтобы нас на самом деле прошили насквозь. Но ВБА уверенно продолжал:
-- Под желтыми орхидеями пьют вино.
-- На Штирлиц Аллее 22.
-- На Штирлиц Аллее 21, - поправил старушку ВБА
-- На Штирлиц Алее 21, - согласилась старушка. Казалось, последняя фраза ее успокоила. Кокетливым движением она поправила что-то под мышкой, и, сделав книксен, закрыла дверь.
-- Отлично, идем, - ВБА подхватил меня под локоть, и потащил прочь. Я едва успел подхватить свои чемоданы.
-- Разве под желтыми орхидеями обязательно пьют вино?, - спросил я его, едва успевая перебирать ногами.
-- Гон, конечно, - успокоил меня ВБА, - только пиво.

Штирлиц Алее 21 оказался уютным двухэтажным особнячком, с фасадом, удивительно похожим на человеческое лицо. Пожалуй, даже женским. Два окна на втором этаже походили на удивленно распахнутые глаза, причем оба подбитые синяками потеков дождевой воды на штукатурке, а дверь - на выбитый зуб. Потому что она была распахнута. Мы поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, и позвонили в одну из дверей. Нам сразу же открыл рослый молодой человек с красиво уложеными волосами.

- А, говно, - немного грассируя, даже там, где не было звука «р», сказал человек низким глуховатым голосом. - Заходите.
-- Прямо по коридору, - сказал он, а сам затерялся в каких-то боковых тупиках.
Мы прошли. В большом зале, увешанном копиями абстракционистов, сидели несколько человек - две женщины и мужчина, судя по всему, они разговаривали о балете.
-- Да тут полно свиней!, - воскликнул вдруг ВБА, глядя, почему-то, себе под ноги.

Это сразу же разрядило атмосферу, все стали к нам подходить, и знакомиться. К сожаления, я не запомнил ни одного имени, потому что они были похожи друг на друга. Единственное имя, которое я запомнил, было имя хозяина - Бюрг.

Бюрг принес откуда-то огромную бутыль из мутного бутылочного стекла, на котором будто остались следы давно прошедшего дождя, с очень крепким содержимым. Вернее, когда мы опустошили большую часть содержимого, то выяснилось, что бутыль была прозрачной, а мутным - содержимое. Постепенно завязался разговор.
-- Скажите, Жан, - обратилась ко мне блондинка с ярко накрашеными губами, - что предпочтительнее с точки зрения духовного развития человека - музыка, или живопись?
-- Я считаю, что важнейшим из искусств является кинематограф, - вклинился в нашу неспешную беседу один из мужчин, стройный брюнет с голубыми глазами.
-- Щас спою, - предложил нам свою развлекательную программу другой. Откуда-то из-под дивана он извлек старую потрепаную гитару, с наклейками Софии Ротару, голого Филипа Киркорова и группы «Пятый угол». Пока он окончательно расстраивал гитару, блондинка успела мне шепнуть:
-- Он обожает немецких романтиков. Он завесил их портретами всю стенку над своей кроватью. Хорошо, что он ни черта не понимает в немецком языке, а то нам бы пришлось весь вечер слушать его переводы...
Тут грянул аккорд, рука сорвалась, и певец упал с дивана лицом вперед.
-- Сударь, - обратился к Бюргу ВБА, - посещали ли вы блядей?
-- Говно вопрос, - ответствовал с достоинством Бюрг.
-- Ты с нами?, - спросил меня ВБА, и мы пошли, обувшись в прихожей кто во что нашел. Мои сланцы мне ужасно жали, из чего я заключил, что они не мои.

Трижды обойдя вокруг дома, мы свернули к тускло освещенному фасаду, который был, очевидно, тыльной стороной цветочной лавки по Фауст-Гете Цвай. Бюрг оборвал шнурок возле дверей, и нам пришлось по очереди стучать в дверь пустой бутылкой из-под пива.

Хозяйка заведения, полная женщина с педикюром, открыла буквально через 10 минут.

-- Деньги есть?, - взяла она быка за рога, а меня, почему-то, за грудки.

ВБА и Бюрг стали подпрыгивать. В кармане у Бюрга забренчала мелочь, в кармане у ВБА заиграла шотландская волынка. Эти мелодичные, с малым количеством ударных, звуки, показались смутно знакомыми моему затуманеному алкоголем мозгу, но я не смог осилить мысль до конца.

Мадам втащила меня в дверь, и поволокла по коридору. Друзья, поддерживая друг друга, шли следом.

В комнате с зеркальными стенами, видимо, бывшей репетиционной балетной труппы, была скудная обстановка из пары стульев, драного паласа на полу, и продавленного дивана, на котором сидела девушка необыкновенной красоты. Она курила длинную сигарету, и очень изящно стряхивала пепел на восточный ковер. Ее золотистые кудри многократно отражались в зеркалах, так что казалось, будто в комнате десять прекрасных девушек.

Далее я не помню ничего. Только какие моменты вспыхивают у меня в голове золотистыми вспышками - Бюрг, зачем-то отбирающий у меня мой пластиковый нож, ВБА, рвущий на груди рубаху, и кричащий - «Ща всех на бинты порву», звон стекла, а более ничего...

serge <фиаско, то есть конец>

 
*    *    *
 

Дискуссия-4

serge,

полный комлект :) осталась версия девушек.

бюрг

Serge,

хорошая история! Мне понравилось. Но жалко ушедшей романтики...

Будем ждать истории от девушки?

Резонер

Не только девушек. Хотелось бы также услышать повествование от разбитого оконного стекла и от дамы, отворявшей дверь.

Буквоед

Я с модема, потому пачкой

Резонер - тогда уж жалко не романтики, а мистики. Романтики-то как раз полные штаны.

Бюрг - а как их мотивировать, девушек?

Буквоед

Со стеклом вопрос сложный. Стекло ли это, учитывая последние намеки Бюрга на зазеркалье? Да и какой у стекла рассказ?

Стою, никого не трогаю, тут - бздыц! дальше некому рассказывать.

serge

serge,

стекло не просто стоит и никого не трогает. Стекло еще и отражает. Или не отражает - смотря кто пытается отразиться. Если бы я был не Буквоедом, а Буквописом, так бы сам и написал.

Буквоед

А вот по поводу бюргова рассказа: а что он (бюрг то есть, ну, или точнее, автор рассказа) курил в гостиной? Он нашел пиво и пепельницу. А курево откуда?

Африканец

Африканец,

он весь день шатался по городу. Мог и прикупить. А мог и у приятельницы свиснуть. Он такой.

бюрг

 
*    *    *
 

Часть шестая
про дверь (в исполнении serge)

Неопубликованное интервью с профессором Шанентро, взятое корреспондентом «Пари Суар», май 1974 года.

Корреспондент:
-- Господин Шанентро, расскажите, каким именно образом вам стала известна информация, которой вы хотите поделиться с общественностью?
Шанентро:
-- Всем известно, что пять лет назад, в июне 1969 года, два американских астронавта, Эдвин Олдрин и Нейл Армстронг, впервые вступили на поверхность Луны. Однако то, что в составе экспедиции было три человека, известно очень ограниченному кругу людей. Я, как один из специалистов в области, в которой кроме меня вообще специалистов нет, был приглашен к участию в американской космической программе. Как настоящий ученый, я, конечно, был не в силах отказаться. По роду своей деятельности я был допущен к самым секретным материалам, а также был лично знаком и работал со всеми тремя будущими участниками экспедиции. Третьим был Дик Эллингтон, капитан ВВС из Айовы. Из экспедиции на Луну вернулось двое астронавтов. И одним из первых, кто услышал правду о произошедшем, уже во время первых радиообменов после прилунения, а также и после их возвращения на Землю - был я. Мне известно также, что существует письменный отчет, доступ к которому, боюсь, широкой общественности не получить никогда.
К.: -- Так что же все-таки произошло?
Ш.: -- Через 8 минут после прилунения Дик обнаружил на поверхности Луны предмет, которого там быть просто не могло. Это была, по описанию астронавтов, дверь. Да-да, обыкновенная земная дверь, слегка запыленная, с ручкой и дверным стеклом, даже не разбитым. Первой мыслью, даже первым возгласом, вырвавшимся, очевидно в сердцах, у Дика, было - «О факинг-шит-бляйт-рашен-фест-факинг», это все записано на пленку, и существует где-то в архиве, повторяю. Однако никаких следов чужого присутствия, которые, без сомнения, должны были бы быть, и очень долго сохраняться неизменными, не было обнаружено. Это был чистый, незамутненный, не имеющий права на существование - факт.
К.: -- Постойте, давайте поясним нашим читателям. Никаких инопланетян, никаких смерчей, никаких зацепившихся, еще на Земле, за опору «Аполло» дверей - ничего этого быть не могло?
Ш.: -- Совершенно верно.
К.: -- Так откуда же она взялась?
Ш: -- Вы задаете не тот вопрос. Взялась она, я вам могу ответить очень легко - с Земли. Другое вопрос - каким таким образом? Вот на этот вопрос вам не смогу ответить даже я.
К: -- Расскажите дальше, что же произошло на Луне?
Ш.: -- Астронавты запросили Центр, что им следует предпринять. Не было, и не будет существовать ближайшие 10-15 лет, такой возможности - забрать дверь с луны на Землю. Следовало исследовать дверь на месте. Разрешение на такие действие из Центра было получено. Дверь лежала на поверхности Луны горизонтально, и Дику Эллингтону пришлось нагнуться, для того, чтобы схватиться за ручку. Человек в скафандре не очень подвижен, поэтому ему только со второй попытки удалось приоткрыть дверь достаточно широко. Эдвин и Нейл стояли в нескольких футах от него, когда он окрывал дверь, к сожалению, они были закрыты поднятым полотном двери, и не могли видеть происходящее, но, с их слов - Дика буквально что-то втянуло, дернуло вниз, внутрь двери, он не успел даже сказать «упс» - и исчез.
Других средств исследования двери на месте они не нашли. К тому же их время пребывания на луне было сильно ограничено. Они могли попытаться уничтожить дверь плазменными резаками для сварочных работ, но с Земли поступил приказ возвращаться в основной модуль. Дверь, я более чем уверен, так и лежит там, на Луне.
К.: -- В это трудно поверить.
Ш.: -- Наука это не предмет веры.
К.: -- Как вы думаете, погиб ли Дик Эллингтон, и что же, все-таки, это за дверь?
Ш.: -- Про судьбу Дика, к сожалению, я не могу ничего сказать, однако я не могу исключить возможность, по которой он все еще жив. Что касается двери? Это очень интересный вопрос. Дверь, как я уже сказал, безусловно с Земли. Значит где-то на Земле существует такое место, откуда эта дверь исчезла. Так? Для научного ума совершенно очевидно, что местность, откуда исчезла эта дверь, обладает, или стала обладать, рядом парадоксальных свойств. Должно быть, это город, или деревня, где все помещения доступны, и в то же время дверей в них - на одну меньше. Понимаете? Двери, таким образом, «блуждают» по городу, в каждый отдельно взятый момент времени пытаясь прикрыть брешь, образованную бегством их коллеги. Этот эффект «блуждания» я предлагаю назвать «шантрапе». По моему имени. Эта топологическая загадка еще ждет своих первооткрывателей, надеюсь, когда-нибудь человечество ее разрешит, и это будет полный переворот в истории человечества. Вы только представьте - открываете дверь, и попадаете прямо на пляжи Лазурного берега, или открываете другую дверь - и выходите на Красную площадь в Москве, изменится все, вся структура человеческого взаимодействия - исчезнут границы, армии и налоги, от них будет очень легко уйти. Перед нами откроется вся Вселенная, и, чем черт не шутит - братские цивилизации...
Кхч-кхч-кхч...

 
*    *    *
 

Часть седьмая

Этот стук мне сразу не понравился. В дверь ломились как минимум трое. Я сразу и не поняла: не то в сосиску пьяные, не то сильно охочие. Потому что зачем же колотиться, если звонок висит и культурно написано: Приспичило - звони. Так нет, колотятся.

Но раз клиент требует, ему будет открыто. Таков мой принцип. Против принципа не попрешь и я отправилась открывать.

Вдова Штольц <продолжение следует>

 
*    *    *
 

лето, 2002