ЭРОТИЧЕСКИЙ КОНКУРС имени Сканди

Объявляю конкурс на лучшее эротическое произведение о том, как человек в первый раз рыл окоп! Лучшее будет собрано и помещено в ИЗМЫ!

...лопата была тяжелой и тянула вниз. Гладкий толстый черенок скользил в руках. Он наступил ногой на край и почувствовал, как упругий дерн прогибается, словно моля о пощаде, и вдруг, не выдержав его веса, лопается, и лопата мягко и неумолимо входит в мягкую, жирную землю на всю длину штыка...

... земля подавалась почти без напряжения, только иногда звучно лопался корешок и орошал лопату соком. Яма незаметно углублялась. Он дышал все чаще, на лбу выступила легкая испарина. Он на мгновение остановился и стянул через голову рубаху...

..и лопата звучно звякнула о валун. А не надо было рубаху снимать!

Она была тверда и неподатлива. Но я был непреклонен. В прошглый раз у меня не вышло, но в этот раз точно получится. Надо только задать правильный темп. Я снял рубаху и приступил к делу. Он был тверд и упруг, конец его ярко сверкал на солнце. Я взял его в руки, предварительно чуть поплевав на них, почувствовав его тепло и тяжесть. Куда бы воткнуть? Сюда или вот туда? Ну, поехали. Хуяк! Лом вошел на три сантиметра в каменистую почву. "Шустрее давай, - сказал ротный, - таким темпом ты в норматив по окопу для стрельбы с колена не уложишься".

Серёга рыл окоп... Земля была очень каменистая, приходилось сначала ломом махать, потом лопатой собирать тонкий слой камешков, а потом снова браться за лом. Полуденное солнце нещадно палило, прапорщик Приходько ушёл в ближайщий лесок и завалился поспать в тенёк. Пот заливал глаза, Серёга уже давно скинул гимнастёрку и работал голым по пояс. Механическая работа оставляла простор мыслям. Почему-то вспоминалось последнее увлольнение, они с Андреем Зелиниским по прозвищу Зелёный и Вадиком Щукиным по прозвищу Щукс сначала пощли на хату. Хата, а точнее двухкомнатная квартира, принадлежала кочегару, работашему в котельной части. Сам кочегар в этой квартире появлялся раз в две недели, где он шлялся остальное время - было полной загадкой, про этом сам кочегар не выглядел алкоголиком, и версия о пьянках по всяким шхерам отпадала.

В общем, Серёга, Зелёный и Щукс умудрились получить увольнение на сутки. Сразу же рванули на хату, по пути заскочив в магазин за продуктами, благо Зелёный получил недавно перевод от родителей. На хате поели, привели себя в порядок. Щукс сходил к бабке одной прикупил у неё самогону.

К тому времени, когда стемнело, они были уже пьяненькие. Щукс предложил сходить к вокзалу, идею поддержали. Решили, что будет достаточно двоих, и Серёга остался. Завалился на диван и смотрел телевизор. Через час вернулись гонцы и привели со собой девчонку. Серёга молча встал и пошёл разобрать диван в соседней комнате. "Всё будет цивильно, как на гражданке, - решил Серёга, услышав звуки поцелуев, добавил, - у меня, по крайней мере..." Разглаживая простынь, Серега почувствовал приятную тяжесть нижней части живота и упёрся руками на диван. Вдруг ножка дивана сломалась, и диван придавил ногу.

- Твою мать! - заорал Серёга и выпрямился, потом с удивлением посмотрел на лом, который лежал на ноге. Из кустов появилась удивлённая морда прапорщика Приходько.

Василий выбрал место в тени раскидистого дерева, к стволу которого прислонил автомат, скинул всю верхнюю амуницию, расстегнул и бросил ремень с начищенной до блеска бляхой, стянул гимнастерку, бросил ее, затем снял майку, но не бросил, а аккуратно раскинул ее на ветви поросли. Свежий тенистый ветерок вслепую осязал шею и плечи. Выбрав ровный участок Василий стал аккуратно срезать шелковистый дерн и складывать его в бруствер по направлению к заводи, откуда доносился нестройный лягушачий хор. Земля пахнула мылом или скисшим молоком. Василий вывернул слоистый пласт глины и отложил лопатку. Он провел мозолистой ладонью по шершавому срезу, чувствуя кончиками пальцев неровности и бугорки глины. Тень скоро ушла и Василий оказался под открытым солнцем. Он работал спокойно и ритмично, с каждым вздохом уходя все глубже и глубже в землю, и земля открывалась ему потаенным своим естеством. Палило солнце, отрытая земля отдавала свои соки разогретому воздуху и рассыпалась растущим холмом.

Взводный привёл нашу команду на поляну. Сам я никогда бы не выбрал эту позицию для обороны - как раз с той стороны, с которой мы должны были ждать врага, возвышалась пологая травянистая горка. Супостат скатился бы с неё и втоптал нас в землю, ему бы не понадобилось даже стрелять в нас.

"Рытьё окопов для стрельбы лёжа, норматив времени - 45 минут".

Я примерился к куску земли размером с не очень уютную могилку. Поправил противогаз, опустился на колено и занял положение лёжа, как этого требует условие упражнения.

Снял с пояса лопатку и обвёл ей на земле прямоугольный контур. Скатал дёрн, как велит нам устав.

Первый удар лопаты о каменистую неподатливую землю бросил мне в лицо змеляную крошку и кусочки гранита. За полчаса ударов и почти ласкового черпания земли подо мной появилась и выросла прямоугольная яма, а впереди подрос небольшой, плотный бруствер из глинистой земли. Спустившись в окопчик, я вжался в тело маетри-земли, страстно желая, чтобы этот окоп не стал для меня могилой. Взял автомат, попробовал, удобно ли целиться во врага, прущего с холмика. Опять взялся за лопату.

В сорок пять минут я тогда не уложился. Сорок пять минут - это оценка "пять". Моё рытьё окопа заняло времени только на "четыре".

Бруствер, любовно укрытый скатанным дёрном, смотрелся почти красиво.

Когда наш взвод построился на холмике, ряд окопов был как ряд свежих, ещё незанятых, могил.

А потом мы заняли наши окопы. "Четыре?" - спросил ротный. "Справедливо," - глядя на меня, вжавшегося в маленькую ямку на теле Земли, сказал ротный.