О ЛОШАДЯХ И НЕМНОГО О СИГАРАХ (НОВОГОДНЯЯ ШУТКА)
Вы пишите, вы пишите, вам зачтется (угрожающе так)
Зануда
АКТ 1
Барон (входя в комнату): Ну и накурили! Разве можно в приличном обществе курить такие вонючие сигары?
Pero
Доктор (лениво стряхивая пепел): Вашим бы носом, барон. Да, кстати, вы видели моего нового коня?
бюрг
Барон (усаживаясь в кресло напротив камина): Видел, но мельком. Cнег сильный, трудно разглядеть. Что в нем примечательного?
Pero
Барон: На вашем месте, доктор, я бы не стал в таком прокуренном помещении о лошадях. Вспомните о капле никотина.
Ромашка
Доктор (выпуская струю дыма): Он, как и вы, не любит запаха гаванских сигар.
бюрг
Барон: Ха-ха-ха! Вы что же, пробуете на коне качество своих сигар? Ну и что же, позвольте узнать, вынюхал ваш подкованный дегустатор?
Pero
Доктор (стряхивая пепел): То, что он предпочитает бразильские.
бюрг
Барон: Как же ваш конь дает понять, какие сигары ему по нраву?
Pero
Доктор: Барон, боюсь, что ваши познания в конях носят... (стряхивает пепел в камин) несколько слишком практический характер. (Жестом
руки останавливает готового взорваться барона) Друг мой, погодите возмущаться. Вы ведь хотели сказать мне, что происходите из семьи
Лёвенбрау-Зейдлицев?
Барон (несколько смущенно): Собственно, да. Но позвольте, доктор...
Доктор (властно): Барон, чтобы сразу успокоить вас, признаю, что мои предки лечили раны ваших предков еще во времена курфюрста
Саксонского Готлиба, и перейдем собственно к коням. Скажите, барон, что вы знаете о происхождении современных пород скаковых
лошадей?
Барон: Ну, доктор, собственно, пород-то всего две - английская и арабская, нам ли с вами не знать этого. И зачем вы спрашиваете?..
Доктор: Так вот, барон, поскольку вы, как и я не так давно, придерживаетесь, по-видимому, распространенного в обществе заблуждения, позвольте рассказать вам нечто, что полностью изменит ваши взгляды (наливает в бокал коньяку и рассматривает его на свет).
Барон (поглубже откидывается в кресле): Доктор, вы знаете, что я всегда был почитателем ваших талантов, особливо таланта рассказчика. Но, право, не могу представить себе, чтобы вы могли поколебать моих убеждений в столь... (подыскивает слово) о! фундаментальном вопросе, как породы лошадей.
Доктор (мрачновато и веско): Барон, мы с вами, осмелюсь сказать, ступаем в неизведанные воды. Я хотел бы заручиться вашим словом, что вы впоследствии не будете в претензии - поскольку, не сочтите за сентиментальность, после двадцати лет нашей дружбы я дорожу ей не меньше, чем моей любимой трубкой - да вы знаете, о чем я говорю?
Барон: Да, прекрасный бриар. Вы так и не надумали обменять ее на мой меч работы Гвидо Тосканского?
Доктор: Барон, оставьте. Меч ваш, право, стоит двух моих трубок, но он принадлежит вашему роду, и я бы чувствовал себя неудобно. К тому же я со студенческих лет не бился на мечах.
Барон (оживляясь): А помните, доктор, как вы ловко отсекли ухо этому зазнайке Хуану Бурбону?
Доктор (растроганно): Да, барон. Если бы вы тогда не прикрыли мой отход, так бы меня и похоронили на городском кладбище в Саламанке. Как вашему батюшке пришла в голову такая светлая идея - послать вас в университет?
Резонер
Барон: Неужели я вам не рассказывал? Старик в юности был влюблен в дочку приходского священника. А барышня была образованна и ни за что бы не согласилась общаться с кавалером, который не знал бы Священного писания, Житий святых и новомодных романов. Батюшка был молод и горяч, и несмотря на запрет деда (ох, крутенек он был нравом!) научился читать специально, чтобы было о чем поговорить с Розалией. Потом она, к счастью, умерла от свинки, но у батюшки моего осталось романтическое отношение к учености. Я был младшим сыном в семье, оба моих старших брата пошли на военную службу к маркграфу, а меня отец послал в университет. По совести, я даже не сожалею о потраченных четырех годах. Как вспомнишь небо над Гранадой... (вздыхает и принимается меланхолично ворошить угли в камине)
Доктор: Кстати, барон, вы тогда так неожиданно отбыли восвояси, не сказав никому о причинах. Позвольте мне хоть сейчас полюбопытствовать - что вас сорвало с места?
Резонер
Барон (оглянувшись): Доктор, а вы - вы умеете хранить тайну?
Доктор (снисходительно): Барон, к сожалению, это профессиональное требование. Знали бы вы, что нам рассказывают страждущие! В общем, вы можете быть совершенно уверены, что тайна ваша будет надежно сохранена.
Барон: Так вот, доктор, вы помните, как на нашем курсе появился некий Диего Каналья?
Доктор: Как не помнить! Мне он сразу не понравился. Кажется мне, он был наушником отцов-иезуитов?
Барон (с жаром): В том-то и дело, друг мой, что никто не мог этого доказать! По очереди пропали трое студентов, которые дружили с ним и позволяли себе в пылу пирушки высказывать некоторые вольности, а Диего не был ни в чем замечен и оставался вне подозрений!
Доктор (нахмурясь): Да, теперь я вспоминаю мерзавца несколько живее. Он еще ходил всегда потупя взор.
Барон: Во-во! Вечно пялился в пол, как последний святоша. В общем, однажды мы с ним оказались поздно вечером в университетской библиотеке. Я отыскивал образец для любовного стихотворения, которым собирался завоевать сердце донны Альбы, а Диего, по обыкновению, читал кого-то из отцов церкви...
(Затемнение. Сверкает молния, гремит раскатистый гром, загорается две свечи по углам. На сцене - длинный стол и двое молодых людей, сидящих лицом к зрителю пред раскрытыми фолиантами. В одном из них можно узнать помолодевшего лет на 15 Барона, другой смугл, с правильными чертами порочного лица, и гладко причесан)
Резонер
Диего (ибо это он): Барон, близится полночь.
Барон (отрываясь от текста): Черт побери! Не могу сложить рондо!
Диего: Барон, негоже вам употреблять подобные слова в этих стенах.
Барон: Да, пожалуй. Ну, да грех невелик.
Диего (вкрадчиво): Барон, разве нам дано знать, какой грех велик, а какой - нет? Скажите, вы, верно, думали о несравненной донне Альбе?
Барон: Ну да, а о ком же мне думать?
Диего (скорбно): А ведь сегодня день великомученика Себастьяна, покровителя сей скромной обители. Барон, вспомнили ли вы о Святом Себастьяне и о его несравненной жертве?
Барон: Да, честно говоря, нет. Вот лучше скажите, какую бы вы предложили рифму к слову "грудь"? Мне пока приходит в голову только "муть" и "ущипнуть".
Диего: Барон, мне кажется, вас попутал враг рода человеческого. И мой долг как честного католика - помочь вам.
Барон (опомнившись): А, право, Диего, вы уж как-то слишком серьезны. Святой Себастьян - да, бедолага, как он пострадал за истинную веру!
Диего: Друг мой, в деле спасения души ближнего нельзя быть слишком серьезным. Сегодня вы забыли о Святом Себастьяне, а завтра - мне даже страшно себе представить. Я уверен, что есть люди, которые вам помогут вернуться на путь истинный.
Резонер
(за сценой звенят новогодние колокола)
Резонер
Барон: С новым годом, Диего!
Диего: Барон, не пудрите мне мозги.
Резонер
Диего (подходит к барону сзади, ласково обнимает за плечи и наклоняется к уху): Барон, меня охватывает ужас при мысли о том, какой опасности подвергается ваша душа. Отцы-иезуиты, конечно, смогут спасти ее, пусть даже ценой (хихикает) некоторого ущерба вашему телу.
Барон (недоуменно): Что вы имеете в виду?
Диего: Ну, например, вряд ли вам уже когда-нибудь захочется повидать дону Альбу. Как бы, знаете ли, нечего будет ей предложить. В Черной башне вам помогут избавиться от подобных соблазнов (делает двумя пальцами стригущее движение).
Барон: Диего, что это вы несете? Да с какой стати отцы-иезуиты вообще мной заинтересуются? Я иностранный подданный!
Диего: Барон, у ордена ... у _нашего_ ордена... нет чужих подданных. Мы скорбим о каждой душе.
Барон (некоторое время смотрит перед собой, меняясь в лице. Потом обращается к Диего другим тоном): Друг мой, я рад, что вы завели подобную беседу. Я давно хотел послужить ордену в деле искоренения крамолы, но не знал, к кому именно обратиться. Теперь, испытав вас, я вижу, что вы - верный слуга господа. И только вам я могу рассказать об истинно опасных еретиках.
Диего (несколько колеблется, прикидывает что-то, затем решается): ну что ж, барон, не будем мешкать. Я внимательно слушаю вас.
Барон: Да, как говорится, к вящей славе господней, правда, дон Каналья? Пойдемте, однако, на свежий воздух. Здешние стены имеют, знаете ли, уши.
(затемнение)
Доктор: Ну, и что же было дальше?
Барон: Доктор, ну что вы, право, как ребенок. В ту же ночь я столкнул его на хрен в пропасть.
Доктор: Боже, барон, как вы могли?
Барон: Да я ему успел до этого столько рассказать про вас, что как-то неловко было оставлять его в живых.
Доктор (задумчиво): Да, барон, ваша логика очень убедительна.
Барон: А как же! У меня по логике, между прочим, всегда был балл выше, чем у вас!
Доктор (вспыхивает): Что вы сказали? Повторите!
Резонер
Барон: Да ладно, доктор, что вы, право слово, такой горячий! Я пошутил.
Доктор: Хорошо, хорошо. Так вы, значит, убоялись преследования?
Барон: Да, такая, знаете ли, незадача: этот Диего, Каналья то есть, когда падал в пропасть, уцепился за край моей студенческой накидки. Я ударил его каблуком по голове, и все было нормально, но наутро я обнаружил, что он таки вырвал клок. Я прикинул, что труп найдут довольно скоро... и, в общем, убежал не попрощавшись даже с вами. Хорошо, что вы сами нашли меня в прошлом году. Право, я бы вас первый и не узнал.
Доктор: Да, барон. А ведь я так доверял этому подлому Диего! Знаете ли вы, что я рассказывал ему о наших с вами похождениях во всех подробностях?
Барон (нахмурясь): Как же вы так неосторожно, доктор!
Доктор: Да кто ж знал, что он такой мерзавец! Он, знаете ли, боготворил меня как старшего товарища и все просил рассказать о какой-нибудь особо забавной проделке.
Барон (оживляясь): А про герцогиню и ее кухарку вы ему рассказали?
Доктор: Ну, а как же!
Барон: А про нашу поездку на ярмарку в Малагу?
Доктор: Непременно!
Барон (давясь от смеха): А про новый сортир декана?
Доктор: Да, и про это тоже. Говорю вам, про все! Вы тогда как-то увлеклись новой пассией, мы редко виделись, а этот мальчонка ходил за мной по пятам и расспрашивал. Я, знаете, как-то потерял осторожность.
Резонер
Барон: Поди, у него было много компромата на нас. Хорошо все-таки, что я его пристукнул!
Доктор: Да, я еще вспоминаю теперь, что как-то застал его с небольшой коричневой книжкой, куда он записывал мои рассказы, правда, изменив имена. Он очень испугался и сказал мне, что мечтает стать драматургом, как Лопе де Вега, и собирает забавные истории.
Барон: Во какая свинья! (осушает бокал коньяку)
Доктор: Скажите, барон, а вас никогда потом не мучили угрызения совести?
Барон: Помилуйте, да что это вдруг? Он же собирался меня заложить!
Доктор: А что, не за что было?
Барон: Да ладно, доктор, помилуйте! Вам ли такие речи вести! Мы же вместе безобразничали!
Доктор: Потом, барон, вы ведь могли убежать и не убивая несчастного Диего.
Барон (начинает злиться): Знаете, доктор, вы, конечно, представитель самой гуманной профессии, но хрен ли вы мне проповеди читаете!
Доктор: А вы знаете, что у Диего осталась больная мать и сестренка без средств к существованию?
Барон: Откуда вам это известно?
Доктор: Вы видели мой докторский саквояж? (достает из-под кресла потертый кожаный саквояж)
Резонер
Барон: Конечно, видел. У вас там что, клистирная трубка?
Доктор: Да, и еще несколько забавных вещиц. (Ставит саквояж на столик и не спеша открывает замок. Барон смотрит, вытянув шею)
Доктор: Посмотрите пока вот на эту книжечку (протягивает барону небольшую записную книжку. Барон открывает и вполголоса читает): "Вторник, 12 сентября. Студент богословия барон Х и студент медицинского факультет Y познакомились с кухаркой герцогини де Кордоба и затеяли гнусную шутку..." Боже мой, доктор, что это?
Доктор (холодно): Вы угадали правильно. А вот этот обрывок ткани вам ничего не напоминает? (показывает клок бурой ткани)
Барон: Доктор, что за глупые шутки?
Доктор: А теперь посмотрите внимательно мне в лицо. Вы уверены, что я - ваш старый друг, доктор Крюгер?
Барон: Ди... Диего? (пытается встать, доктор легонько тычет его тростью в грудь, барон падает обратно в кресло)
Доктор: Барон, вы ведь выпили полный бокал из этой бутылки? Как вы думаете, почему я пил из другой, похуже?
Барон (хрипит нечленораздельно, на лице ужас).
Резонер
Доктор (внезапно разражается хохотом): Барон, да я пошутил! Ну что вы какой нервный? Помер ваш Диего еще тогда. И родственников у него не было.
Барон: Я... вы... убью!
Доктор: Ну ладно, я же извинился! Что вы, к шуткам моим всё еще не привыкли? Ладно, ну-ка глотните (подходит к барону, разжимает ему челюсти и вливает полстакана коньяку). Так про лошадей рассказать или ну их в задницу?
Занавес
Резонер
Доктор: Ну успокойтесь же, Барон, выпейте домашнего куантре.
Барон (пьет, выдыхает): Ключница куантре готовила?
Доктор: Ключница, ключница, барон. Отлично прочищает желудок, я всем настоятельно рекомендую. Слушайте, Барон, а помните то самое Рождество?
Барон: То самое? Вы имеете в виду...? О Господи, сколько лет прошло! Мы с вами, Доктор, были такими молодыми тогда... нет, юными! Ох-ох-ох. Были, были времена...
Доктор: А как поживает Баронесса?
Барон: Мари нянчится с внучкой, такая смышленая девчонка растет.
Доктор: Сколько же лет вашей внучке и почему я до сих пор не видел?
Барон: Ну, Доктор, девочка растет здоровой и веселой, ей уж шестой миновал.
Доктор: Шестой миновал, говорите? Это сколько же - пять или семь? А послушайте, Барон, сколько лет было Мари в то самое Рождество?
Барон: Ну что вы Доктор, мы тогда были старше. Конечно, старше. Сколько же нам было тогда... двенадцать?
Доктор: Да... Подумать только, Барон, а ведь мы с вами висели на одной ветке той самой Рождественской Елки. И если бы не Мари... А славное было сражение, вспомните, Барон, какой вы были тогда удалой храбрец. Подумать только - в двенадцать лет сразить самого Мышиного Короля!
Uliss
Барон: Господи, Доктор, не упоминайте этого имени. Меня и сейчас всего охватила дрожь при одном только воспоминании. Ну зачем вы завели этот разговор, мы с вами так славно сидели, зачем нам все это сейчас, в наши-то годы?
Доктор: Не скажите, Барон, не скажите. А ведь я частенько вспоминал то сражение, те славные деньки. И... вы знаете, меня не оставляет смутное сомнение - я помню, как один из маленьких мышат в пылу битвы ускользнул от вас в самую неприметную щель в самом темном углу комнаты. Только слабый блеск его маленькой короны выдал его, но было поздно, и он ускользнул от меня.
Барон: Короны? Вы хотите сказать, что один из мышиных принцев остался жив?
Доктор: Как ни печально, но это приходится признать, Барон. Все эти годы я пытался найти его след. И вот теперь, как мне кажется, я стал догадываться, куда он смылся тогда. Еще куантре?
Барон: Господи, да не томите же, Доктор! Куда, куда он мог подеваться?
Доктор: Вспомните, Барон. То был 1492 год. Гишпания отправила три корабля на запад, и вел их командор Колумб.
Барон: Америка! О боже! Я должен был догадаться сразу.
Uliss
Внезапно распахивается дверь и вбегает Мари с выражением ужаса и восторга на лице со следами былой красоты.
Мари: Доктор! Барон! Лиза только что принесла почту! (протягивая смятый листочек) Из Америки! (заходится истерическим смехом, переходящим в рыдание) Я так и знала! Все эти годы я предчувствовала! Иногда они возвращаются...
Доктор: Как возвращаются?
Барон: Зачем возвращаются?
(все замирают с выражением на лице "вот вам, тетя, и вальпургиева ночь")
Теперь точно занавес, конец первого акта!
Milta
АКТ 2
Та же комната. Камин разгорелся пуще. Барон, вялый от пережитой встряски, сидит в том же кресле, а доктор стоит у столика, с интересом перебирает что-то в саквояже и мурлычет под нос модную мелодию (кажется, что-то из Глюка).
Доктор: Барон, я вас не очень замучил своими воспоминаниями?
Барон: Черт бы вас побрал! Я и вправду чуть не рехнулся от страха!
Доктор: Да, простите великодушно, друг мой. А вы ведь после бегства из Саламанки, я слышал, воевали?
Барон: Да, и смею сказать, премного отличился. Под Кёнигсбергом был удостоен именной золоченой шпаги. Да вы ее видели, поди.
Доктор: Видел-видел. Немало народу положили, а, барон?
Барон: О да! (улыбается с чувством почти плотоядным)
Доктор: Барон, вы уж извините за нескромность, а что же вы так испугались при мысли о несчастном Диего?
Резонер
Барон: Ну, доктор, как бы вам объяснить? Вдруг как будто мертвец восстал из гроба. А с ним и вся эта ужасная история. Поверьте, мне бы очень хотелось о ней забыть.
Доктор: Верю, как не поверить. Сакжите, барон, ведь ваш батюшка так и не дождался вас с войны?
Барон: Да, старика хватил апоплексический удар. У насв роду мужчины, знаете ли, часто мрут в цветущем возрасте.
Доктор: А после Саламанки вы ведь сразу нанялись простым ландскнехтом к маркграфу Вюртембергскому?
Барон: Да, хотелось, знаете ли, размяться и отвлечься. Славное было времечко! Молодость, молодость...
Доктор: Да, очень досадно, что батюшка ваш не смог вас обнять. Как бы он был рад! (достает из саквояжа листок бумаги и внимательно читает. Барон с некоторым беспокойством следит за ним). Да, барон, а братья ваши оба погибли в итальянскую кампанию?
Барон (сухо): Да, я один остался от всего рода. Доктор, мы об этом уже как-то говорили, зачем вы ворошите прошлое? Вам не кажется, что мне это может быть неприятно?
Доктор (подсаживается к барону и берет его за руку. Становится заметно, что он много крупнее и крепче барона. Голос его становится тверже). Барон, великий Асклепий учил, что иногда нужно доставить больному лишнюю боль, чтобы вылечить его.
Резонер
Барон: Ну что еще? Кажется, вы сегодня уже довольно пошутили (тянется за колокольчиком, но доктор перехватывает его руку)
Доктор: Барон, а ваш старый дядька тоже умер, не дождавшись воспитанника?
Барон (растерянно): Да, и что же с того?
Доктор: Друг мой, позвольте, я восстановлю всю цепь событий от того злосчастного дня Святого Себастьяна. Попрошу вас не перебивать меня и отвечать на все мои вопросы. Поверьте, что я желаю вам добра и что это пойдет вам на пользу.
Барон: Боже, что вы несете? (пытается встать и падает обратно в кресло). Доктор, меня знобит, что со мной?
Доктор: Сидите смирно и слушайте меня! Вот вам плед, укройте ноги, и глотните еще немного коньяку. Подождите, я сам (наливает барону полстакана, внимательно глядя на свет, чтобы не передозировать).
Резонер
Доктор: Итак, Диего Каналья угрожал вам, что передаст вас в руки иезуитов, а от них вам была прямая дорога в инквизицию. Вы сумели обмануть его бдительность и столкнули его с обрыва у монастыря бенедиктинцев. Диего вырвал клок из вашей сутаны, и вы бежали, боясь разоблачения. Вы только успели собрать из вашей кельи самое важное - письма, документы, деньги. Тем не менее, вы не вернулись домой. Вы около 10 лет болтались по Европе, воевали в трех войнах, а после смерти вашего отца, обоих братьев и воспитателя вернулись в замок и вступили во владение наследством.
Барон: Ну и что же? Кто-то должен был заняться родовым змком?
Доктор: Да, все убедительно, кроме одного: зачем вам было дожидаться смерти старого Фрица? Вы ждали этого больше года, барон!
Барон: И зачем же?
Резонер
Доктор: А затем, что подлинный барон фон Лёвенбрау-Зейдлиц не сумел справиться с Диего Канальей и упал в пропасть вместе с ним, причем погиб, в отличие от более удачливого Диего. А Диего, мастер лицедейства, решил воспользоваться удачным стечением обстоятельств и превратиться из нищего выкормыша отцов-иезуитов в наследника титула, замка и немалого состояния. Так, Диего?
Барон: О Боже!!! (пытается встать из кресла и падает замертво)
Резонер
АКТ 3
Камин почти догорел. Доктор зажег дюжину свечей и достает из саквояжа какие-то бумаги, склянки и острые медицинские инструменты. Подходит к барону, лежащему посреди обеденного стола со связанными руками, и подносит ему к носу флакончик. Барон дергается и приходит в себя.
Доктор: С возвращением, дон Диего.
Барон (постепенно вспоминает происшедшее, пытается встать, но только больно стукается затылком о столешницу): Мерзавец, развяжите меня!
Доктор: Даже и не подумаю. Вы ведь наверняка употребите свободу во вред себе, или даже мне, что еще хуже.
Барон: Доктор, в вашу идиотскую историю никто не поверит! Я - уважаемый дворянин, а вы... завтра же вы будете болтаться на столбе на городской площади!
Доктор: Видите ли, барон, это вам совершенно не поможет. Лучше скажите мне вот что: вы ведь всегда считали меня своим другом, правда?
Барон: Да, а вы на самом деле - подлый мерзавец! Развяжите меня, а то я вас убью!
Доктор: У меня тут, в саквояже, письмо от Розалинды фон Лёвенбрау- Зейдлиц, покойной матушки подлинного барона, моему покойному отцу, тоже доктору, который принимал у нее все роды. Касается оно важного предмета (разворачивает письмо и читает вслух): "Дорогой доктор, прежде всего..." - ну, тут разные благодарности, это неважно - а, вот: "мальчик растет, набирает вес. Он на диво белокож, только под левой лопаткой у него маленькое, почти незаметное родимое пятнышко в форме песочных часов". А теперь, барон, извините за некоторое насилие, я сниму с вас камзол и рубашку.
Барон (в отчаянии): Не смейте трогать меня!
Доктор: Потерпите, уже немного осталось (невзирая на крики барона, переворачивает его на живот и сдирает одежду со спины).
Барон: Это фальшивое письмо! И родинка могла исчезнуть!
Доктор: Однако она никуда не делась, барон. Вот она, в форме песочных часов. Зеркальце вам подать?
Барон, ошеломленый, молчит. Доктор аккуратно накидывает на него камзол, развязывает ноги, руки, подставляет плечо и помогает барону сесть в кресло. Вся сцена проходит в полном молчании. Доктор придвигает второе кресло поближе, наклоняется к барону, кладет ладонь ему на колено и наконец нарушает молчание.
Доктор: Барон, всё, кошмар окончен. Вы не Диего Каналья, забудьте о нем навсегда. Хватит с вас пятнадцати лет мучений.
Барон: Но... почему? Как?... (бессильно разводит руками)
Доктор: Когда вы оба упали с обрыва, Диего размозжил себе голову о камень до неузнаваемости, а вам повезло больше: вы довольно сильно стукнулись обо что-то более мягкое, потеряли сознание, но остались живы. Когда вы пришли в себя, пережитый страх, волнение и физическая встряска сыграли с вами странную шутку: вы решили, что вы - Диего, которого пытался убить злодей-барон. Одеты вы были одинаково, а ключи от вашей кельи вы отдали Диего перед тем, как вы вышли из библиотеки. Не знаю, зачем он их потребовал у вас - возможно, чтобы обыскать вашу келью, или как залог. Итак, вы вообразили себя Диего Канальей, но решили воспользоваться случаем и постараться завладеть титулом и сокровищами якобы покойного барона. То есть вы недурно вжились в тот момент в его черную душу. Однако с годами страх разоблачения все сильнее терзал вас, и вы уже сами перестали понимать, кто вы. Вам нужна была очень сильная встряска, чтобы разорвать этот порочный круг и вернуться в свое "Я". Извините, что я доставил вам столько страданий сегодня.
Барон (долго молчит, потом смотрит на доктора и неуверенно улыбается): Доктор, так что там насчет лошадей?
Хеппи-энд.
Резонер
У меня про барона и доктора была такая задумка, только я ее все равно не успею реализовать.
Барон когда-то был Щелкунчиком, доктор тоже был игрушкой и висел на елке. Когда-то, давным-давно, они победили Мышиного короля, они были совсем еще молодыми, потом прошла целая жизнь, учились в университете, женились, Барон женился на Маше, каждый делал свою карьеру, участвовали в сражениях, теперь вот сидят вдвоем и вспоминают... И вдруг - Возвращение Мышиного короля, часть вторая. Один из мышиных принцев остался жив, и вот он, Микки Маус III, возвращается из Америки, чтобы домогаться внучки Барона. И друзья вновь берутся за оружие, собирают войско оловянных солдат, лесных зверушек и птиц, они снова идут в бой и, конечно побеждают, и вновь звучит танец цветов - тара-тара-там-там-там-там-там - и кто-то танцует там, влюбленный, а это барон с баронессой, и доктор сидит у камина... Все повторится, правда ведь?
Uliss
С Новым годом!