Переправа

– I –

Прохладный ветер из пустыни шумел в густых кронах, время от времени сбрасывая на землю тяжелые листья. Завтра листья, трава, река, кожа - все будет в красном пустынном песке. Какая-то дурная птица не переставая кричала свое "Хээ, хээ", похожее на тихий стон. Так стонут, когда болит зуб. За деревьями река c шумом несла грязную воду с гор.

В эту ночь Ва так и не заснула из-за тяжелого тянущего ощущения в животе и привкуса крови во рту. Она встала и пошла к реке, по дороге споткнувшись о чью-то ногу. Постояв немного на берегу и послушав шум воды, она не торопясь вошла в реку, нагнулась и швырнула себе в лицо горсть воды, пахнущей лягушками. Она оглянулась и присела, окунув в воду голый зад, и на мгновение замерла. Тепло разлилось по бедрам. Сидя на корточках, она наклонила голову и посмотрела на свое тусклое отражение в маслянистой воде.

Свет растущей луны, падавший откуда-то сбоку, освещал узкие чуть сутулые плечи, длинную спину и удивительные руки – тонкие, но мускулистые и чуть длиннее чем мы привыкли. Не знавшая родов талия скрывалась под водой, где угадывались полные бедра. Мы бы назвали Ва красивой, если б не ее лицо, почти безгубое, с выступающими бровями, покатым лбом и маленьким подбородком. Скорее всего мы посадили бы ее в клетку и написали "Гигантский шимпанзе". А может, "Экваториальный австралопитек". К счастью для Ва, она умерла за четыре миллиона лет до изобретения клеток.

– II –

Холмы за рекой окрасились розовым. Ва встала, стряхнула воду с редкой рыжей шерсти, и пошла на берег. Эф, вожак, уже проснулся и шел прямо на нее, как будто не видя. Ва посторонилась, не столько почтительно, сколько опасливо. У Эфа в плохом настроении была тяжелая рука. А в плохом настроении он бывал каждое утро.

Сегодня вместо обычного угрюмого рычания Эф втянул в себя воздух, удовлетворенно заурчал, часто дыша схватил Ва за руку, швырнул ее на землю животом вниз и сам навалился сверху. Ва ощутила резкую боль внизу живота – и поняла почему плохо себя чувствовала этой ночью. Она давно знала, что это ей предстоит, боялась, но и немножко хотела этого, особенно когда видела молодого Ам.

Зубы Эфа больно впились ей в плечо, так что она даже забыла о том, что происходит там, внизу. Она двинула локтем куда-то за спину и, кажется, попала. Эф отпустил зубы, но схватил ее за волосы и сильно стукнул головой о камень.

Следующим, что она помнила, был хрюкающий на ней старый Ун. Значит, позади Эф и еще трое. А у нее уже болело все тело. Она заскулила, прикинув расстояние до конца очереди. Вокруг стоял нестерпимый гвалт. Какие-то два молодых самца выясняли отношения. Притихшие самки сбились в кучку. Сегодня – не их очередь.

– III –

Солнце давно поднялось и несколько часов, или, по времени Ва, несколько десятков самцов, висело почти в зените, и палило так, как может палить только на экваторе. Самцы сменяли друг друга, уходя в тень, а Ва так и лежала, то приходя в себя, то теряя сознание под тяжестью очередного тела, на раскаленном каменистом берегу – там же, где повалил ее Эф. Никому и в голову не приходило продолжить оргию на несколько шагов дальше от реки, в тени пальм. Ва не умела считать, а если б умела, то знала бы, что в племени было около семидесяти самцов. Редко кто из них пропускал свою очередь.

Очередной кавалер, шумно дыша, встал. Ва лежала и пыталась получить удовольствие от недолгой паузы, когда чьи-то пальцы коснулись ее кожи между лопаток и тихонько провели сверху вниз. Она содрогнулась от неожиданной ласки, и замерла. Это был Ам. Ей хотелось, чтоб он продолжал, но потом, как и все остальные, он вошел в нее и стал с силой бить своими бедрами по ее ягодицам – больше ничего Ва уже не чувствовала. Разве что Ам быстрее других отвалился от нее, и на прощанье еще раз погладил по спине.

Спустя еще десяток молодых самцов Ва лежала, напрягшись и полностью одурев от этого дня. Больше никто не приходил. Она полежала еще немного и поползла к реке, оставляя на песке кровавые следы.

– IV –

Солнце с трудом пробивалось сквозь густую крону орехового дерева. Самки племени Мы – именно так племя называло себя – делали запасы на дождливый сезон. Наверху, стоя на толстой ветви, Ва трясла соседние ветки, обрушивая град крупных коричневых орехов на своих соплеменниц. Время от времени она перепрыгивала на другую ветку, сотрясая дерево своим весом. Она любила это занятие. Хотя ее уже несколько недель чуть подташнивало, а сегодня она почувствовала и головокружение, она и сегодня никому не уступила и полезла на дерево сама.
Тук-тук-тук, Эх
О-о-о, Уууу
Ам-ам-ам, Оооооо -
запели внизу, что примерно означало "орехи сыпятся на спину, мы их собираем, чтоб в сезон дождей хорошо кушать". Ва захохотала и прыгнула на очередную ветку, особенно богато усеянную орехами, но промахнулась. Она видела, как ее рука пролетела мимо, отчаянно потянулась, чтоб зацепиться другой рукой, но не успела. С треском ломая тонкие ветки, Ва рухнула на землю. Она почувствовала, как что-то в ней оборвалось, и со стоном закрыла глаза.

– V –

Ва очнулась в темноте, тишине и одиночестве – только где-то выла гиена. Между ног было разлито что-то мокрое, теплое, густое. Очень болел живот. Ва с трудом встала и пошла, нет, поплелась, в сторону стоянки.

Когда она добралась – обессиленная, окровавленная, голодная – уже рассвело. Ее никто не ждал. Самки шарахались от нее, самцы не обращали внимания, а Эф угрюмо зарычал. Ва попыталась подойти к яме с запасом орехов, но молодая Ка набросилась на нее и отогнала в сторону. В слезах Ва поплелась прочь. Она знала еще необобранный куст орешника неподалеку.

Свернувшись калачиком под деревом, Ва тихо скулила от безысходности. Племя объявило ее больной и ненужной, как несколько лет назад – ее старую мать. А этой весной – маленького детеныша, который не мог следовать за матерью. Его мать носила его на руках, пока однажды Эф не решил, что младенец недостаточно быстро растет и не размозжил его голову об ствол. Потом он и еще несколько самцов лакомились мозгами, разбрызгивая по поляне кровь и внутренности.

Взрослых больных – не ели. Их просто изгоняли, не замечали, не допускали к еде. Били, если они упорствовали. Относились, как к чужакам из другого племени. Иногда и убивали, набрасываясь все вместе с палками и камнями. Племя кочевало по широкой полосе леса, тянувшейся вдоль реки, и считало весь лес своей территорией. Время от времени самцы обходили границы и выгоняли или убивали всех, кто им не нравился – мелких обезьян, гиен, бывших членов племени. Там, где кончался лес, бродили хищники, и в одиночку было не выжить. А за рекой и вовсе никто никогда не был.

Ва решила, что не готова умирать. Хотя живот болел, она чувствовала себя не так уж плохо. Она вернется.

– VI –

На поляне стоял визг. Одновременно несколько десятков самок носились друг за другом, борясь за тушку небольшой макаки. Видимо, несчастный зверь забрел слишком быстро к лагерю и был пойман, но показался самцам слишком ничтожной добычей. Идеальный момент, чтобы вернуться. Ва шагнула в толпу, выхватила тушку, на бегу с аппетитом откусила ей ногу, заехала локтем в морду стерве Ка – самцы захохотали и одобрительно загудели – и взлетела на ствол упавшего дерева, размахивая телом несчастного зверя над головами подруг и забрызгивая их кровью.

Только сейчас до товарок дошло, кто это на них напал. Только сейчас сама Ва поняла, что среди тех, кого она атаковала – трое выше ее в иерархии. Это было чревато долгим выяснением отношений. Одна из трех – старая Да – рычала, оскалив желтые зубы, и собиралась тоже запрыгнуть на бревно. Ва поискала вокруг себя какую-нибудь палку, не нашла и с силой стукнула противницу по голове остатками макаки. Та от неожиданности отступила под хохот остальных, а Ва с торжествующим криком откусила вторую лапу. Ей нечего было терять.

Обычные драки отчасти походили на ритуал, с длинными паузами и принятием угрожающих поз. Но Ва была зла по настоящему. Она давно ненавидела Да, и это было взаимно. Не до условностей. Она спрыгнула с бревна, откусила еще кусок мяса, бросила остаток в сторону, чтоб отвлечь остальных, и пошла на Да, с кровью макаки на лице и руках, и со своей собственной на бедрах, с красными глазами (от слез, но Да этого не знала), размахивая по сторонам руками и рыча. Когда Ва занесла свою длинную руку, Да не выдержала и села на землю. Ва потеряла интерес, и щерясь, повернулась к остальным, которые доели добычу и тихо наблюдали. Не глядя на них, она прошла между ними в сторону мутной реки, чтобы смыть с себя кровь.

– VII –

Старая Да сидела на земле, униженная, и кем! Этой молодой выскочкой, которая еще не принесла племени ни одного детеныша. Дочерью этой гадины Ли, которая когда-то в драке оставила у Да на плече огромный шрам. Поднимаясь, она взяла что-то с земли.

Ва уже почти дошла до воды, но услышала сзади топот и обернулась. На нее неслась Да, занеся над головой камень. Ва почему-то застыла, но вдруг ее соперница словно налетела на что-то и рухнула на землю, выпустив оружие и зло бурча что-то под нос. Над ней стоял Ам. В следующий момент на него налетел сын Да, и началась обычная мужская потасовка, результата которой Ва дожидаться не стала. С нее на сегодня было достаточно.

– VIII –

Прошло несколько лун. Сезон дождей закончился. Ва сидела на камне, свесив ноги в воду заметно вспухшей реки, и глядела на звезды.

Впитавшая воду земля давала еды даже больше, чем нужно было, плоды валились прямо с деревьев, а мелкая живность типа мышей и кроликов путалась под ногами. Пока самцы обходили границы, самки и детеныши в основном валялись где-нибудь в тени, иногда вставая, чтобы подобрать что-нибудь съедобное.

Ва давно оправилась, но ее положение в племени ухудшилось. Ее считали больной и бесплодной, а вдобавок Да сумела настроить против нее многочисленный клан своих родственников. Если бы не благодатное время года, ее бы уже начали оттеснять от кормушки. Чтобы восстановить свое положение, надо было родить. Хотя понятие отцовства у Мы отсутствовало, обычно кто-нибудь из влиятельных самцов опекал мать, и следил за тем, чтобы она не голодала. Ва вспомнила тот ужасный день, зубы Эфа впившиеся в спину, руки, больно хватающие за плечи, бесконечное солнце, тела, тяжело наваливающиеся и тупо ерзающие, содрогнулась от отвращения и заплакала.

– IX –

Рядом в воду плюхнулось тело. Ва от неожиданности взвизгнула, а Ам – это был он – тоже испугавшись, выскочил на берег.
– Ва, нюю? – спросил он, узнавая ее
– Иа – согласилась она
– Охохо? – спросил он, показывая на слезы на ее щеках
– Иа – горько сказала она, и села обратно на камень.
Он присел на корточки, положил руки на ее колени, и прислонился лбом к ее лбу. Так он утешал ее, когда она, еще совсем маленькая, играя, подвернула ногу. И тогда, когда изгнали ее мать и она сама хотела уйти следом.

Так они и сидели, слушая журчание реки. Сначала он поглаживал ее плечи, голову, спину, чтоб успокоить. Потом она поглаживала его руки, грудь, живот, чтоб показать, как она рада его приходу. Потом взошло солнце.

– X –

Снова была ночь. Ва проснулась от знакомого тянущего чувства в животе. Она представила себе лежащий впереди день, поняла, что все равно больше не заснет, и встала.

Она пошла было к реке, как обычно, стараясь ни на кого не наступить. Особенно сегодня – зачем торопить события? Она прошла через всю поляну, глядя в свете полной луны на разбросанные в беспорядке могучие тела самцов.

Ам лежал, разбросав руки по сторонам и как-то неестественно упершись головой в ствол дерева. Ва подошла к нему и заботливо переложила его голову поудобнее. Он открыл глаза, сел, понюхал воздух, ноздри его расширились, глаза широко раскрылись, и он уже чуть было не вскочил на ноги, но тут же огляделся по сторонам и снова сел, тяжело дыша. Она встала, пристально посмотрела на него, повернулась и медленной походкой пошла к воде, выпрямив спину, чуть покачивая бедрами, не оглядываясь.

– XI –

Он догнал ее на песчаном берегу. Она обернулась. Он остановился в шаге от нее в нерешительности. Она взяла его за руку и стала садиться на землю, глядя ему в глаза и увлекая его за собой. Он опустился над ней, она перевернулась на живот, он тихонько дотронулся пальцами до ямки у основания шеи, устроился поудобней. Кусты раздвинулись, и на берегу появился Эф. Он застыл было, как видно не веря своим глазам, но потом с рычанием налетел на Ама, мощным рывком поднял его на ноги, затащил в реку и, схватив за волосы, погрузил его голову в воду. Ам отбивался, но Эф был крупнее, опытнее, а главное - очень зол. Ва спрыгнула в воду и пыталась вмешаться, но Эф одним ударом отбросил ее обратно к берегу. Она нашарила на дне камень. Ам отбивался все слабее. Она вытащила камень на поверхность и размахнулась. Голова Ама давно уже не появлялась на поверхности, а его руки бессильно искали Эфа, который стоял и ухмылялся.

Камень попал вожаку точно в середину затылка. Ухнув, он погрузился в воду, но тут же поднялся и с хриплым ревом кинулся на нее. Ва поднырнула под его руку и поплыла прочь от берега, на глубину. Ам, воспользовавшись паузой, уже греб в том же направлении. Эф поплыл было за ними, но потом передумал и вернулся на берег, изрыгая те несколько грязных слов, которые были в его языке.

– XII –

Утром, измотанные, они сидели на вершине небольшого холма и смотрели на восходящее солнце и непривычный пейзаж вокруг.

Через девять месяцев родился Ин.


Итальянец