И вот поздним вечером 10 июля мы снова в Лондонском аэропорту Гатвик и снова едем на поезде Гатвик-экспресса в город. На этот раз наш путь лежит в Лондонский Кинг-Кросс, в отель под незамысловатым, но претенциозным названием Центральный. Этот отельчик (точнее bed & breakfast) был выбран мною наугад из множества подобных на страничке, рекомендованной Сканди (спасибо, Сканди). Собственно, я откровенно купилась на ключевое слово Центральный. Ничего центрального в Центральном отеле обнаружено не было. Вообще-то Кингс Кросс имеет репутацию иммигрантского квартала - на улицах мы встретили много народа явно средневосточного происхождения. Наиболее британского вида мальчики, которые нам попались по дороге от метро оказались на изумление колоритны - их волосы были были выкрашены в несколько наиболее контрастных цветов радуги, потертые джинсовые костюмы были увешаны тяжеленными цепями и всевозможными логунгами, наиболее запомнившийся из которых гласил "Let us break the law". Мне ужасно захотелось их сфотографировать, и я думаю, они бы не стали возражать, но Мяуголь почему-то решительно взял меня за руку и потащил на другую сторону улицы. Пришлось подчиниться грубой физической силе...
Уже в сумерках мы подошли к типичному старому Лондонском домику в паре блоков от станции метро Кингс Кросс и позвонили в дверь. Кстати, наутро стало очевидно, что абсолютно вся улочка Аргайл состояла сплошь из подобного типа недорогих (по Лондонским меркам, разумеется) отельчиков. Комнатка была маленькая (никогда не перестаю удивляться сравнительным размерам европейских гостиниц и даже самых дешевых американских мотелей - последние всегда настолько больше). Однако она была роскошной, так как имела душ. Спать, спать, спать...
По выходе из гостиницы я позвонила из ближайшего телефона-автомата Африканцу и он подтвердил, что ждет нас и все готово к нашему приезду. Оставалось еще полдня на исследование еще неизведанного кусочка британской столицы.
Как показало обсуждение в ВМе романтических мест планеты, в умах и серцах многих Лондон не может достойно конкурировать по романтичности с такими местами, как, скажем, Париж или Рио-де-Жанейро, не говоря уже про мировую столицу романтизма - Кейптаун. Однако это явно следствие меньшего лондонского (и усиленного парижского) зомбирования в детстве, а также кейптаунского зомбирования в ВМ. В Лондон я мечтала попасть всегда. Почему-то особенным верхом романтизма для меня было попасть на Трафальгарскую площадь. Наконец-то, романтическая мечта детства осуществилась - я ее увидела. Как всегда, реализация оказалась намного тусклее самой мечты - площадь оказалась маленькой, зажатой в кольцо сумасшедшего лондонского дорожного движения (так и просится сюда слово траффик) и заполненной несметными стаями голубей (и продуктами их жизнедеятельности). Был уже почти полдень и жутко хотелось есть. К сожалению, город мы не знали, а те улицы, по которым шел наш путь из источников пищи предоставляли бары и пабы. Еда там, наверное, тоже была, но нам хотелось чего-нибудь менее пиво-ориентированного. В конце-концов, мы забрели в какой-то подземный торговый центр с кучей забегаловок и сдались в одну из них. Место было забито шустрым офисным народом, выбравшимся из-за своих компьютеров и бумаг на ланч. В их вихре мы явно смотрелись как приезжие в Москве (каковыми и были...).
Романтической мечтой Мяугля скорее был Лондонский Тауэр, куда мы и направились, перекусив. Побродили вокруг, но внутрь зайти так и не решились - очередь за билетами напоминала по длине очереди в первый Макдональдс в Москве и шанс не успеть на самолет был слишком велик. Вместо этого мы удовлетворились экскурсией на Тауэрский мост. Хотя вид на город с самого моста оказался классный, экскурсия была явно рассчитана на посетителей как минимум лет на 20 младше нас. Этакое кукольное представление на тему истории строительства моста и принципов его действия. Вся атмосфера неуловимо напоминала школьную экскурсию в Политехнический музей. После экскурсии мы поспешили к ближайшей станции метро - время поджимало. Лондонское метро в час пик на удивление мало отличалось от московского. В некоторых своих аспектах мир не настолько многообразен, как кажется порой. Опять поездка на Гатвик-экспрессе, мы снова в аэропорту и ура, наконец-то мы летим на самый юг, в Кейптаун, на встречу с Африканцем... Прощай, лето северного полушария, мы возвращаемся назад, в зиму южного.
Мы выезжаем из аэропорта. Я с интересом присматриваюсь к деревьям, растущим по краям дороги - они кажутся мне настолько странно знакомыми и напоминают типичные гигантские gum trees. Африканец подтверждает мое подозрение - да, действительно это австралийские эвкалипты.
Первое ярко-африканское впечатление - тауншипы - вдоль дороги за колючей проволокой [1] тянутся ряды и ряды неких сооружений, которые и домами назвать-то нельзя. Пожалуй, они напоминают те конструкции, которые мы сооружали во время детских игр из барахла, спихнутого заботящимися о красоте города жильцами в соседний овраг заместо помойки. Ну там, картонная коробка подпертая остатками пружинной кровати, которую в пылу игры в дочки-матери мы называли домом. Обитатели тауншипов прибавили к списку стройматериалов какие-то куски и обломки фанеры, шифера и гофрированного алюминия. В некоторым местах прогресс дошел даже до подвода электричества. Посреди моря коробок возвышались столбы, увешанные проводами, как дикобраз иголками. Любой электрик с подмосковного дачного поселка запил бы горькую от одного их вида. Австралийский электрик, наверное, помер бы.
Потом Мяуголь поделился со мной воспоминаниями старины глубокой. В поздние годы перестройки один из пророков перемен (он уже не помнил точно имя) как-то провозгласил с невесть-какой высокой трибуны (под одобрение слушателей, кстати), что даже после всех перемен положение жителей тогда еще не бывшего СССР начало приближаться к положению черного населения Южной Африки. В справедливось этого заявления и тогда верилось с трудом, но крыть было нечем за отсутствием информации. Почему-то при виде кейптаунских тауншипов ему этот случай вспомнился и жутко захотелось набить гражданину оратору морду, желательно прямо здесь и сейчас.
По дороге в город Африканец сообщает, что поселит нас с Мяуглем в доме у одного из своих друзей и коллег - Йохана. Однако мы сначала делаем несколько остановок. Сначала Африканец везет нас к себе на работу, где мы должны взять ключи от дома Йохана (судя по всему, пробираться в дом без ключей и в Африке считается неприличным). По дороге мы также кратко останавливаемся у дайв-шопа (dive shop), расспросить народ о местах погружений на коралловых рифах залива Содвана. И вот мы направляемся в легендарный DataVoice House. Йохан, друг Африканца, оказывается очаровательным словоохотливым парнишкой в неизменной клетчатой кепке. [2] Удивительно, что все Африканцевы коллеги прекрасно осведомлены о существовании ВМ, обстоятельствах нашего интернет-знакомства, и количестве времени, проводимом Африканцем на толковище (с работы, естественно). Мне определенно начинает нравится это место.
Наконец мы прибываем на место нашего проживания на ближайшие 2 дня ( и это будет максимальное количество ночей, проведенных в одном месте за всю поездку). В доме Йохана Африканец оставляет нас на пару часов - принять душ, переодеться, и хоть немного прийти в себя после полу-бессонной ночи в самолете. Идея подремать пару-тройку часов кажется весьма привлекательной, но времени нет, а увидеть хочется много. Мы начинаем с того, что перекусываем в кафешке в Стелленбоше. Городок очень приятен, чувствуется голландское влияние, аккуратненькие побеленные домики с серыми черепичными крышами.
Первое впечатление о спокойной невозмутимости Африканца оказалось весьма обманчивым. На самом деле это скорее отражения философского отношения к миру - Африканец полон кипучей энергии. У него уже была заготовлена огромная и весьма амбициозная программа осмотра достопримечательностей Кейптауна и окрестностей, которую вполне можно было выполнить за неделю. К сожалению, недели у нас нет - 15 июля мы (точнее я) должны быть в Гремстауне. И это действительно жаль, потому что город и в самом деле замечательный с первого взгляда и остался в моей памяти как самый классный город Южной Африки даже после знакомства (пусть шапочного) с множеством других.
В первый же день Африканец сильно озадачил (если не сказать честно - напугал до полусмерти) своим стилем вождения. Точнее, все было абсолютно нормально днем. Он ехал уверенно со скоростью, за которую нам в Австралии влепили бы уже множество весьма внушительных штрафов. Однако когда стало смеркаться (довольно рано, зима ведь) Африканец честно предупредил нас, что довольно плохо видит в темноте. Судя по тому, что нам приходилось читать ему надписи на придорожных указателях, сказал истинную правду. При всем при этом он подносился в темноте со скоростью 130 км/ч к машине, едущей впереди него и слегка притормаживал только в полутора метрах от нее (или так мне казалось). Я жалобно взвизгивали за его спиной при каждом таком эпизоде, так как мне казалось, что Африканец просто-напросто не видит этих машин до самого последнего момента. Кроме того, он задумчиво заметил, что тормоза как-то того... не очень фурычат. В ответ на мое жалобное повизгивание, Африканец успокоительно повторял : "Ну что ты волнуешься, какие-то же тормоза все-таки есть". Позже я успокоилась, так как поняла, что таков вообще обычный стиль южноафриканского вождения - водитель в быстроедущей машине подъезжает вплотную к машине, идущей с более низкой скоростью, ожидая, что его пропустят, съехав на обочину. Обычно так оно и происходит, да и трудно представить, что кто-то способен выдержать психическую атаку в виде несущегося сзади мерса.
Тогда же мы впервые узнали как выглядит заправка машины по южно-африкански и поняли, почему за три года Африканец не научился, как заправлять машину самостоятельно. Выглядит процесс так - надо подъехать к бензоколонке, открыть окно, отдать ключи подбежавшему негру и сказать, сколько и какого бензину залить в бензобак. Обычно он также моет стекла. Разумеется, выходить из машины необязательно, хотя можно бесцельно послоняться вокруг машины или купить бутылку воды, чтобы бесцельность не так бросалась в глаза. Когда машина заправлена и стекла помыты, негру отдается специальная бензиновая карточка (почему-то на бензоколонках Южной Африки не берут обыкновенных кредитных карточек), он уносит ее внутрь и возвращает на подпись авторизацию с карточкой. Обычно вся эта услуга стоит ранд или два.
Первой остановкой на дороге была колония африканских пингвинов на пляже Болдер. Большие (по сравнению с австралийскими маленькими пингвинами с Гранитного Острова) и внешне весьма ленивые птицы в огромном количестве лежали в небольших ямках или бродили по пляжу. Периодически из окружавших пляж кустов доносились звуки каких-то разборок, но на публику их не выносили и вели себя чинно-пристойно. Я могу ошибаться, но по-моему пингвины в сознании людей прочно ассоциируются с Антарктидой, льдами, высиживанием яиц в -50-градусный мороз, и прочей подобной романтикой. Тем интереснее посмотреть на них в Африке и потом между делом вспомнить об этом в разговоре :) Кстати, кто знает, где проживает самое большое число видов пингвинов? Ваши варианты? Так вот, не там, где вы подумали, а в Новой Зеландии. Там живут 6 видов этих созданий. А всего их насчитывается 16 видов. Я пока видела в природных условиях только два. И уж чтобы не сходить с пингвиньей темы - кто скажет, почему они не живут в Арктике? Да-да-да, у вас хорошая фантазия... А просто так сложилось - чтобы переселиться туда надо перевалить через экватор. То есть, постепенно колонизировать все более и более тропические места, а там уж и двинуться к северу. А пингвины тропики не любят. Вот если бы кто-то из страдающих ностальгией буров привез в северную Европу несколько пингвиньих стай (подобно тому, как британцы привезли в упомянутую Новую Зеландию лосей и десять видов оленей), то вполне возможно, что к нашему времени пингвины заполонили бы всю Арктику, выжив всю местную фауну и флору (что и проделали лоси да олени со своей новой родиной).
Прочь, пингвинье отступление! На самом деле, наш путь лежал в огромный парк, [3] где расположены Кейп-Пойнт и Мыс Доброй Надежды (оказалось, что это 2 разных мыса, хотя и на легко одолеваемом пешком расстоянии друг от друга). Всю оконечность полуострова занимает огромный парк, скорее заповедник уникальной флоры. Несколько условно, все земные растения подразделяются на шесть царств (биогеографических провинций): скажем, Австралия, Америка. Так вот, одно из шести царств уместилось на самом южном конце Африки, на прибрежной полоске земли примерно от Кейптауна до Гремстауна. И такой почет оказан этой местности не случайно. Наверное, все могут представить обилие и разнообразие лесного покрова, скажем, южно-американских джунглей. Так вот, там на каждых 10000 кв. км. можно насчитать около 400 видов растений. В Капском царстве на той же площади их будет 13000. А всего в Южной Африке живут около 10% всех известных на Земле видов растений - больше, чем во всех Соединенных Штатах. Основным характерным представителем капской флоры является финбос - довольно некрупный кустарник, которого там немыслимое число видов, некоторые абсолютно уникальны и живут только на клочке земли в несколько сотен квадратных метров. Многие из видов финбоса хорошо всем знакомы: герани, гладиолусы, ирисы, и многие другие цветы были одомашнены и распространились по всему свету. Нетронутые заросли дикого финбоса сохранились на Столовой горе и парке мыса Доброй Надежды. По ним и вилась дорога.
Сам мыс (точнее, оба мыса) весьма раскручены в туристском отношении. В частности, близость к мысу Доброй Надежды дала основание рекламировать Кейптаун как "город двух океанов". Кейп-Пойнт - высокий отрог горного хребта, крутыми скалами обрывающийся в ревущие волны. С него открывается изумительный вид на огромный залив Фалс-бэй, что буквально означает фальшивый залив - первые мореходы думали, что перевалив через мыс, они уже обогнули Африку. На самом деле, до самой южной оконечности континента - мыса Игольный, - еще плыть и плыть вдоль очень коварного побережья. Самая поразительная черта всех гор Кейпа - потрясающий синеватый воздух, прозрачный, разливающийся сиянием на склонах гор, которые кажутся совсем рядом. По сравнению с горделивым собратом, сам мыс Доброй Надежды невысок и скромен, разве что только на него открывается красивый вид с высоты Кейп-Пойнта. Но зато место историческое - в памяти всплывают смелые каравеллы, гордые имена - Бартоломео Диас, Васко да Гама, - история европейская в момент становления историей мировой. И как почти пол-тысячелетия назад описал увиденное не страдающий от недостатка впечатлений спутник Френсиса Дрейка, "наиболее державный, и наиболее изящный мыс, которым мы только видели вокруг всего земного шара".
Когда мы возвращались к машине, Африканец сказал - а вот и павианы. Действительно, на дороге сидело несколько обезьян, включая и самку с детенышем. Выглядели они так себе, скажем так, стремно. Одна из мерзких животин, сидевших на заднице, вдруг вскочила и по-собачьи, на четвереньках, побежала куда-то весьма целенаправленно. Она подскочила к какой-то девушке, вырвала у нее из рук полиэтиленовый пакет, уселась на задницу и начала неторопливо обследовать его содержимое. Все это, несмотря на робкие попытки девушки вернуть пакет. Появление мужика с внушительной палкой в руках оказалось убедительным аргументом - павиан бросил уже пустой пакет и в пару прыжков скрылся в кустах.
Дальше Африканец повез нас на пляж, что-то вроде смеси обычной в Австралии Эспланады и Гавайского пляжа Вайкики - пожалуй, пошикарнее чем первая, но не настолько туристско-блистательная как последний. Рестораны и магазины с одной стороны улицы, широкий песчаный пляж - с другой. Мы побродили по пляжу, достаточно многолюдному, несмотря на прохладный зимний день и зашли в ресторан на берегу с видом на пляж. Заказали вина и знаменитых намибийских устриц, отметили встречу, но решили не есть обед здесь, а вернуться в город. По дороге заскочили в район порта, где причалы и склады старых времен переоборудованы в сеть магазинчиков, выставок и кафе, и опробовали пару стаканчиков пива из расположенной прямо там же пивоварни. К слову, у Марка Твена в "Янки при дворе короля Артура" есть сцена, где один из рыцарей гордо сообщает, за какие именно заслуги его предок в четвертом поколении был удостоен чести стать дворянином. Предок построил пивоварню. Предполагается, что это должно быть смешно. Я ответственно заявляю, что не понимаю такого юмора.
Уже совсем вечером, когда окончательно стемнело, мы доехали до смотровой площадки на Сигнальной горе [4], откуда открывается величественный вид ночного Кейптауна и порта. Площадка оказалась на удивление многолюдной - чуть раньше нас подъехали несколько огромных туристских автобусов. Спустившись с Сигнальной горы в город, мы сделали было попытку ткнуться в ресторан "Мама Африка", который Африканец охарактеризовал как лучший ресторан традиционной африканской кухни в окрестностях. Из ресторана доносилась ритмичная традиционная музыка, а вдоль тротуаров стояли негры в фартуках с надписью Security. Обычный способ подработать для негров - добровольная охрана машин, также помогают с парковкой. Подошел здоровый чернокожий парниша и уверенно-настойчиво предложил свои услуги. Чем-то это неуловимо напоминало предложение какого-нибудь бритоголового кореша оплатить услуги по защите от себя, любимого. Вроде, согласно Африканцу, все не так плохо, и если этому Security не платить, то он не разнесет машину. Но это теория, а обычно люди отстегивают ранд или два, потому как чувствуешь себя порядочным человеком - создаешь работу для бедных негров.
К сожалению, услуги охранника не потребовались нам надолго - ресторан также оказался весьма популярным, свободных мест не было на ближайший по крайней мере час. Посоветовавшись, мы решили не ждать, а вместо этого вернулись в Стелленбош и пообедали в любимом рыбном ресторане Африканца, месте удивительно домашнем и уютном. Пожалуй, впечатлений на первый день, который к тому же начался с полубессонной ночи в самолете, было даже слегка многовато. Мы честно предупредили Африканца, что мы таки намереваемся на следующее утро выспаться и расстались у порога дома Йохана до утра. Хозяева к тому времени уже спали, так что знакомство с женой Йохана пришлось отложить.
Перекусив, мы поехали на знаменитую Столовую гору, главную жемчужину Кейптауна. Огромная гора с плоской вершиной, часто одетая белыми облаками, царит над городом. Приковывающая взгляд сама по себе, гора еще более уникально смотрится в летние месяцы (мы этого зрелища не застали). Плоская вершина покрывается на вид абсолютно неподвижной "скатертью" облаков, иногда слегка стекающих по склону. Скатерть образуется в силу редкой комбинации ветров и течений вокруг полуострова: сильный юго-восточный ветер собирает влагу с просторов Фалс-Бэй, сталкивается со склонами горы, и поднимает влажный воздух к прохладной вершине, где он и конденсируется в покрывало скатерти. А как только облачное покрывало стекает по склоном горы вниз, оно снова попадает в плавящую африканскую жару и влага снова испаряется. Столовая гора знает самый главный трюк - быть на нужном месте, в нужное время и ни выше и ни ниже, чем нужно.
Гора метко названа: если смотреть на нее снизу, из бухты, кажется, что у нее совершенно плоская вершина, протянувшаяся на 3,2 км от одного конца до другого. Крутые склоны поднимаются над морем до 1067м. Из кейптаунской гавани Столовая видится грандиозным сине-зеленым монолитом, в жару слегка дрожащим в дымке марева. Со стороны Атлантики гора окружена ломающим линию горизонта уступом из песчаника, который известен под именем Двенадцать Апостолов. Чуть ближе к берегу величественную картину дополняют пики Сигнального холма и Львиной Головы. На таком фоне и раскинулся один из самых красивых городов и Южной Африки и всего мира.
На гору можно подняться по канатной дороге или пешком. Многие энтузиасты предпочитают последнее, но у нас было маловато времени. Зато мы вдоволь погуляли по вершине, откуда с разных сторон открываются изумительные виды на Кейпский полуостров, центр Кейптауна, Столовый залив, Фалс-бэй, и череду далекий хребтов и гор, окаймляющую обзор. Тут же мы увидели прыгающую по скале довольно забавную животину, напоминающую более всего крупного, хорошо откормленного грызуна буроватого цвета размером с кролика. Это капский даман, или жиряк (Hyrax capensis), небольшое млекопитающее отряда плоскокопытных. Живет он на Столовой горе, а интересен тем, что согласно строению своих коренных зубов серьезно претендует на родство со слонами.
К югу от нас синели ревущие просторы Южного океана, без единого клочка земли на огромных просторах до самой Антарктиды. На западе раскинулись серые воды Атлантического океана и где-то за ними, за тысячи миль от нас, пампасы Аргентины. В тот день, когда Бартоломео Диас первым из европейцев обогнул мыс Доброй Надежды, ни он, ни его современники еще не знали таких названий, а Колумб, наверное, даже не начал искать спонсоров для своей экспедиции.
Вдоль Атлантического побережья вдоль берега раскинулись несколько клочков земли, самым известным среди которых является острова Роббен, с самых первых лет европейского поселения использовавшийся как тюрьма для текущих поколений смутьянов. В последние годы апартеида там сидели будущие лидеры черного правительства, в том числе главный смутьян и враг (белого) народа, впоследствии лауреат Нобелевской премии мира и президент страны Нельсон Мандела [5]. Сложно сказать, какие именно чувства питает к нему ныне белое меньшинство, но мне кажется, что им крупно повезло - передел власти был гуманным и малонасильственным по меркам других стран. Сейчас тюрьма острова Роббен переоборудована в музей, куда мы даже не пытались попасть из-за недостатка времени.
Время действительно летело стремительно и мы едва успели на последний вагончик канатной дороги, отправляющийся вниз. Вернулись на станцию вприпрыжку, почти бегом, вдоль высоченных обрывов северного склона горы. Альтернативой был не слишком утомительный - и красивый, - спуск пешком, но опять-таки поджимало время. Нам еще нужно было подготовиться к главному событию вечера - брааю в доме Йохана в честь приезда гостей, то есть нас. Подготовка заключалась в покупке всякой мелочи из продуктов и краткой разминки жевательно-желудочного тракта в японском кафе, где суши приезжали к клиентам на игрушечном поезде. Почему-то именно в местах японской кухни такой механизм пользуется особой популярностью - в Аделаиде два подобных железнодорожных заведения.
В справочнике по Южной Африке (все та же серия Lonely Planet), который мы привезли с собой из Исландии утвержалось, что браай - это вид барбекью в Южной Африке, подготовка и поедание которого - почти религиозное действо. Более того, авторы дошли до обобщений, что браай был политическим ритуалом, объединявшим африканерское движение в эпоху после англо-бурских войн, и участие в них было обязательным (!). Когда мы упомянули о религиозной сути вопроса Африканцу, тот фыркнул и сказал, что авторы не знают о чем пишут. Однако, дальнейшие события и наблюдения показали, что авторы все же что-то знали. Политическая сторона дела пусть останется на их совести. Наше первое приобщение к ритуалу браая состоялось тем же вечером. Так же мы наконец познакомились с женой Йохана, очаровательной Тринкой и их приятельницей, Ханной... Браайная вечеринка носила странноватый исландский оттенок, так как мы достали знаменитый хакарл (тухлую акулу), сушеную акулу и бреннивин (исландскую водку) и разбавили ими традиционное жаренное мясо. К чести наших южноафриканских хозяев, дамы рискнули попробовать хакарл, а Йохан заявил, что вообще не ест никакой рыбы. Сушеная акула и бреннивин пошли просто на ура и Йохан утверждал, что не пробовал никогда лучшей водки. Основным блюдом, конечно, было жареное мясо в огромных количествах, сдабриваемое все тем же бренневином, красными винами и пивом. По опыту этого вечера, подтвержденному Африканцем, буры не признают никаких правил по смешиванию напитков (красное после белого, вино после пива, повышение градуса и т.п.), считая их, видимо, знаком слабого здоровья. Неприятных последствий избегают с помощью ударной дозы аспирина [6], принимаемой в последний момент после окончания вечеринки.
Перенести последствия также помогает отсутствие необходимости мыть посуду - мы кратко познакомились с Мабумбой (Андресом), который выполнял за умеренную мзду функции садовника, посудомойной машины, и помощника по дому вообще. Lonely Planet предупреждает, что предложение помочь с мытьем посуды может быть неправильно понято. Ну мы и не предлагали Мабумбе свою помощь, вдруг согласиться.
И в путь, по знаменитому Садовому Пути (Garden Route). Дорога получила свое название вовсе не потому, что она усажена садами, а из-за лесистости местности, по которой она пролегает. Это одна из самых дождливых областей страны, причем большинство дождей приходятся на зимние месяцы и приносятся влажными морскими ветрами с Индийского Океана. Наша первая остановка через пару часов дороги была на мысе Игольном, внешне ничем не примечательном песчанном мысе, за исключением того, что он имеет честь быть самой южной точкой Африканского континента. Мыс Игольный также конкурирует с мысом Доброй Надежды в споре на звание точки, где сходятся 2 океана - Индийский и Атлантический. Понятно, что туристская индустрия Кейптауна сильно проталкивает своего кандидата, но, похоже, грешит против истины. Воды с обеих сторон мыса Доброй Надежды отливают серой сталью. На острие Игольного было очевидно, что мы стояли на берегу Индийского океана - его изумрудно-ультрамариновая зелень сильно отличается от стального отблеска Атлантики (как впрочем, надо заметить, и от глубокой синевы Тихого). Несмотря на гордое звание самой южной точки континента, Мыс Игольный не представляет из себя абсолютно ничего интересного, в отличие от Кейпа и Мыса Доброй Надежды. Просто песок и металический указатель. Неподалеку от мыса расположен весьма живописный маяк, на который мы забрались, и небольшой музейчик маяков. Интересно, что на представленной там диаграмме самых высоких маяков мира самое первое место занимал не кто-нибудь, а Фаросский Колосс, одно из семи чудес древнего мира, построенный (и разрушенный землетрясением) намного больше 2000 лет назад. Внизу маяка был уютный ресторанчик, где мы и поели.
Первая наша ночевка должна была состояться в Найсне, однако ситуация осложнялась проходившим там устричным фестивалем. В реальности это означало, что все гостиницы в окрестности должны быть забиты любителями устриц. Африканец позвонил и с дороги заказал номера в гостинице на берегу моря Brenton-on-Sea, где он бывал ранее. Собственно, оказалось, что это даже не просто гостиница, а целый шикарной гостиничный комплекс, расположенный прямо над брентоновскими скалами у самого моря и в нескольких минутах езды от центра Найсны. В комплекс входят как просто комнаты с видом на море и шумом прибоя, доносящимся из-за окна, так и отдельные деревяннные домики. Ну и цена соответсвующая. Место оказалось совершенно шикарное, особенно понравилась система отопления - подогревался пол в комнате. Мы сбросили шмотки и поехали в рыбный ресторан со странным названием "О'Пескадор". Чем-то это было созвучно с буратиновской харчевней "Три пескаря". После ужина еще немного побродили по песчаному пляжу перед гостиницей. С моря дул приятный ветер, а гребни далеких волн светились в темноте, подсвеченные изнутри мерцанием планктона.
Из леса мы вернулись в Найсну и прямиком направились смотреть на основную геологическую достопримечательность - так называемые Столпы Найсны. Это название носят две огромные скалы из песчанника, ограждающие узкий и глубокий канал [7], через который морская вода попадает в широкую лагуну в устье реки Найсны. На Восточной Скале (Eastern Head) пара смотровых площадок открывает шикарный вид на лагуну и саму Найсну. На противоположной, Западной Скале расположен частный заповедник (Featherbed Bay) в который мы не попали, только смотрели на него в бинокль..
Ну и разумеется устрицы, как без них. Устричный фестиваль в Найсне проводился явно не случайно. Лагуна Найсны - одно из немногих мест вдоль побережья, удобных для разведения устриц, так что не удивительно, что так расположена большая устричная ферма. Найснинские устрицы рекламируются как одни из самых вкусных в мире. Мы остановились в ресторанчике под открытым небом, который был забит любителями устриц настолько, что пришлось ждать в баре минут двадцать. Но уехать не попробовав местных устриц мы, конечно, не могли. Попав, наконец-то, за освободившийся столик мы тут же столкнулись с проблемой выбора - предлагались устрицы трех размеров (маленькие, средние и большие) и двух типов (выросшие в натуральных условиях в заливе и в сетках устрицефермы). Почесав головы, мы решили не мудрствовать, а заказать по полудюжине каждого варианта с бутылкой шампанского. Кстати, у фермы весьма забавный рекламный символ. На меню красуется некий джентльмен, расправляющийся с очередной устрицей из огромной кучи. Видимо, он должен олицетворять собой французского щеголя-гурмана. Однако выглядит сей муж слегка в летах, лысовато и несколько болезненно, вызывая в памяти бородатые анекдоты о связи устриц с мужской потенцией. [8]
Однако нам пора вновь в путь и мы покидаем гостеприимную Найсну. Уже стемнело, когда мы свернули от Порта Элизабет (которого мы, к сожалению, так и не видели) на дорогу, ведущую от моря, вглубь к Грэмстауну. Дорога была очень холмистая и судя по всему, красивая, но в темноте ничего не было видно. Первоначальный план состоял в том, чтобы попасть к месту назначения до наступления темноты, для удобства ориентации. Но данный продукт здравого смысла как обычно разбился при столкновении с реальностью. Наконец, часов в 9 вечера мы добрались до Грэмстауна и остановились около центральной площади. На повестке дня со всей остротой встал вопрос - где мы будем ночевать в этот раз. Острота ситуации обострялась довольно глупой проблемой - я абсолютно не помнила какая именно была заказана гостиница, хотя была свято уверена, что гостиница была таки заказана, хоть я и точно помнила, что денег я за нее еще не платила. (Дальнейшие события показали что моя уверенность была ни на чем не основана). Для выяснения этого было необходимо либо попасть на регистрацию, либо хотя бы включить лаптоп. Первое было абсолютно невозможно - было уже слишком поздно, регистрация закончилась несколько часов назад. Второй вариант тоже отпадал, так как лаптоп во-первых, был в багажнике (вытаскивать его на темной африканской улице было не совсем разумно), а во-вторых, не был заряжен. Оставался, конечно, самый идиотский вариант - ездить по всем отелям и расспрашивать - а не у вас ли я заказала гостиницу? Этот вариант был обдуман и отвергнут. Африканец резонно заметил, что раз деньги не уплачены, то мы свободны в выборе места ночевки.
Решено было переночевать самостоятельно и разбираться с жильем на время конференции утром. И опять мы обратились к Lonely Planet, согласно которой одним из недорогих и весьма неплохих вариантов вариантов ночевки в Грэмстауне является хостел под названием The Old Gaol (Старая Тюрьма). Это именно и было здание бывшей городской тюрьмы. Почему-то идея провести там ночь показалась мне особенно привлекательной. Африканец пожал плечами сказал, что он уже видел такие хостелы. Мяуголь отнесся к ночевке в тюрьме довольно холодно, но не протестовал. Мой энтузиазм, к сожалению , победил, мы нашли хостел и поговорили с девушкой, хочется добавить "смотрительницей тюрьмы". Она повела нас по длинному корридору мимо камеры с полуокруглыми низкими дверями и неизменным глазком в дверях, напоминающим почему-то романтические книжки о тюремном быте революционеров, "Оводе", а также почему-то "тюремные" карикатуры. Мы пересекли квадратный тюремный дворик, поднялись по леснице на небольшлй балкончик, откуда одна из дверей вела в комнатку с двухэтажными нарами. Судя по всему, это скорее раньше было что-то вроде помещения для тюремных служителей или дежурных. Здесь маленькая хозяйка большой тюрьмы познакомила нас с "сокамерниками". По дороге обратно мы мы заглянули в приоткрытую дверь одной из камер, там стояли 2 кровати и вообще было гораздо просторнее и чище, чем в нашей "дежурке".
Зарезервировав ночевку в тюрьме, мы отправились на поиски места ужина. Обычный лейтмотив поездки состоял в том, что наш выбор ресторанов был ограничен достаточно поздним часом. В одном из уже закрывающихся ресторонов нас послали (ну то есть вполне доброжелательно, а не то, что вы подумали) в отель "Виктория", где нашему гастрономическому вниманию предстал достаточно шикарный ресторан в викторианском стиле (пардон за тавтологию), да еще и с огромным камином. В результате первый ужин в Грэмстауне оказался в несколько раз дороже, чем первая ночевка. По настоянию Мяугля я взяла ноутбук с собой в ресторан, чтобы посмотреть название заказанной гостинницы. Мы попросили место вблизи розетки и вытащили лаптоп. По-моему, это внушило официантам заметное уважение. В это время мне в голову все сильнее и сильнее лезло сомнение в том, что я вообще заказывала какую-то гостинницу. Постепенно события многомесячной давности всплывали в памяти и я с ужасом осознала, что заказать ее только собиралась, но так и забыла про это. Тем не менее под пристальными взглядами Мяугля и Африканца я тщетно покопалась по диску лаптопа. К счастью, их отвлекла еда. Собравшись с мыслями, я объявила, что устала и хочу спать, посему не могу найти требуемый е-майл. Вот завтра с утра на свежую голову и найду. (Бить-то все равно будут, но не сейчас, а там, глядишь, чего-нибудь и придумаем :))
Итак, мы направились ночевать в Старую Тюрьму. Соседи по нарам уже спали. Тихонько, стараясь не будить их, мы расстелили свои спальники. Я даже начала засыпать, когда впервые раздалось ЭТО. Какая-то компания бухала внизу, в тюремном дворике, "и была меж них одна", характерной и я бы сказала, незабываемой особенностью которой было ее удивительно громкое и мерзкое ржание. Есть звуки определенных тонов и частот, которые просто невыносимы для ушей некоторых людей. Именно так действовали на меня эти отвратительные звуки. Допускаю, что для кого-то они звучали как нежный мелодичный серебристый смех юной девы. Хмм, нет, вру, не допускаю. Девица испускала ржание через промежутки времени, которые позволяли расслабиться после одного приступа, но не позволяли уснуть, чтобы не слышать другого. Вливаемый в нее заботливыми руками товарищей алкоголь не делал смеха более приятным, однако явно ее взгляд на мир становился все более и более оптимистичным, уменьшая промежутки между взрывами ржания. После каждого такого приступа что-то переворачивалось у меня где-то в желудке и подкатывало страстное желание девицу придушить. Собственноручно. В промежутках между приступами ржания я надеялась, что кто-нибудь из ее собутыльников воспользуется беспомощным состоянием дамы, утащит в темный уголок и соблазнит, что утихомирит ее и даст мне поспать хотя бы часть ночи. Тщетно... Девица ржала и ржала, потом она даже простерла свою ночную активность на бегание с воплями по тюрьме. Кульминацией ее неуемной жизненной энергии был оповещающий тюрьму вопль "I am going to throw up!" (я сейчас сблюю!). Cудя по последовавшим звукам, юная дева осуществила свое намерение немедленно и на месте. Будет ли излишней подробностью упоминать, что она сделала это на пути к туалету и душу, на пути не подозревающего о такой заподлянке? Было три часа ночи... [9]
Зайдя в суровую университетскую общажную келью с узким ложем, я устыдилась своего вопроса. Наше новое обиталище было прямой противоположностью гнезду порока и разврата (хм, если бы) старой тюрьмы - оно функционировало во время семестра как женское общежитие с чрезвычайно строгим режимом. Если судить по правилам, вывешенным на стенах в корридоре, любая особь мужского пола должна была оставить всякую надежду потревожить покой и невинность юных дев на их тернистом пути к знанию. Наконец, мне удалось принять душ, пожертвовав церемонией открытия конференции, и войти в нормальный ритм жизни.
Однако, большинство населения новой колонии по-прежнему составляли буры - потомки выходцев из Голландии и Германии, разбавленные (о ужас!) некоторым количеством французов - потомков гугенотов, сбежавших на конец света в Африку от гнета Людовика XIV. Демографическую ситуацию нужно было срочно исправлять и примерно в 1820 году в страну прибыли около 1000 английских поселенцев, откликнувшихся на рекламу правительства о благодатной и мирной стране, с нетерпением ждущей своих новых хозяев. Предложенные поселенцам, по преимуществу фермерам, места располагались эдак посередке между старыми "хозяевами" страны - бурами, и надвигавшимися с севера племенами коса. Для утешения надо сказать, что буры и коса были вовсе не прочь резать глотки и друг другу, а не только новоприбывшим. Кстати, выделенная земля была прекрасна для скотоводства, посему за нее и воевали, но напрочь не годилась для земледелия. Сориентировавшись на месте, английские поселенцы забросили скромные орудия фермерского труда и переселились в основанный город, где занялись торговлей и ремеслами, а для общения с соседями построили рядом с городом форт Селвин.
В 1819 году окопавшихся в форте поселенцев посетило около 9000 воинов коса. Гарнизон крепости был на волосок от поражения и спасся только благодаря проявленному джентльменству, да и то не своему, а противника. Коса соблюдали свои принципы воинской чести и не воевали с женщинами. Их пропускали в форт и обратно без препятствий. В результате, одна из дам протащила к осажденным флягу пороха [10]. Видимо, подобный поступок не нарушает кодекса дамской чести. Правда это или легенда, но коса отбили. Город продолжал расти, в том числе за счет бегущих туда остатков фермеров, и вскоре стал вторым по численности населения поселением европейцев и центром торговли между белыми и черными. К нашему времени, однако, его торговое и промышленное значение давно сошло на нет. Но районы белого населения по-прежнему сохранили британский колорит и удивительно похожи на некоторые места в Аделаиде, которая является самым британским из больших австралийских городов. Сейчас основную известность Гремстауну приносит Университет Родса, старейшее высшее учебное заведение в стране, где и проводилась конференция.
В то время, как я пропадала на докладах, Африканец и Мяуголь развлекались по мере скромных возможностей, предоставляемых довольно-таки скучным городком. Они начали с того, что починили Африканцев мерс, для которого перевозка чемоданов не прошла бесследно - задние колеса почти касались крыльев. Потом они посетили места былых сражений - форт Селвин. Стоя снаружи крепостных стен, высокий Мяуголь мог заглянуть внутрь. Стоя же внутри, было не совсем понятно, как же надо согнуться, чтобы спрятаться от стрел и копий противника. В общем, боевые качества косского воинства были не столь впечатляющи, как его численность. Расположенный в форте маленький военный музей был закрыт, попасть туда можно было только предварительно созвонившись со смотрителем.
Более интересным был визит в музей-обсерваторию. Владельцем этого трехэтажного особняка на центральной улице города был некий джентльмен, ювелир по профессии. По каким-то причинам у него не сложились отношения с родственниками, посему он перебрался подальше от родни в Гремстаун и завел там собственное дело. В частности, именно к нему обратились за помощью в химическом анализа образцов, когда в районе Йоханнесбурга нашли золото [11] . Помимо своего основного бизнеса, ювелир был еще и часовых дел мастером, да и просто очень образованным человеком: знал несколько иностранных языков, увлекался физикой и астрономией. В своем доме он устроил обсерваторию а также построил единственную в южном полушарии камеру-обскуру, устройство наподобие перископа, позволяющее осматривать окрестности не выходя из кабинета. Помимо научной части и бизнеса, был счастливо женат и имел семерых детей. Где-то в середине рассказа экскурсовода лицо Африканца стало приобретать какое-то странное выражение. Выйдя из музея, он несколько туманно, но энергично выразился в том смысле, что были же времена, когда профессионалы своего дела действительно ценились обществом.
Из прочих достопримечательностей, Африканец очень хотел посмотреть рыбу латимерию, или целаканта. В музее ихтиологии Университета Родса хранится самый первый когда-либо пойманный образец этого уникального реликта немыслимой древности, дожившего до наших дней. До открытия латимерии подобные кистеперые рыбы были хорошо известны по окаменелым отпечаткам и считались давным-давно вымершими прародителями всех наземных четвероногих. В 1938 году около Мадагаскара обнаружили вполне свеженький образец этого чуда природы и фразу "давным-давно вымерших" пришлось выкинуть из учебников. Африканец с интересом рассматривал чучело здоровенной рыбины. Мяуголь был более циничен: в свое время он бывал в Институте океанологии Российской Академии Наук и был знаком с залом тамошнего буфета. Так вот, после открытия латимерии, случившемся без какого либо участия самой передовой в мире науки, некие ученые мужи (а скорее чиновники от науки) переполошились и решили компенсировать упущение. Был срочно заказан образец уникального животного, дабы провести его полное исследование в рамках истинно дарвиновской биологической школы, а не каких-либо буржуазных (или даже расистских) лже-теорий. Через некоторой время запрошенный образец был добыт и доставлен в институт. Не имею понятия сколько он стоил, но напомню, что речь идет об уникальном животном, которого всего-то добыто немного экземпляров. Неизвестно, насколько оценили приобретение собственно сотрудники института. Ходили упорные слухи, что его на какое-то время просто потеряли, к вящей радости институтских крыс. Через некоторое время целаканта спохватились, нашли слегка подгрызенный образец, и во избежание дальнейших осложнений поместили его в зал институтского буфета, в огромном стеклянном сосуде прямоугольной формы. Там он и стоит по сей день, и этим зрелищем можно всегда насладиться, попивая кофе.
Помимо музеев, очаги культуры представлены в Гремстауне довольно небольшим числом ресторанчиков и кафе с приятной кухней и заметным британским колоритом. В частности, в один из вечеров мы поели в ресторане при самой известной гостиннице города, в которой во время нескольких своих визитов останавливался и столовался Нельсон Мандела.
Дабы как-то скрасить скуку провинциальной южно-африканской жизни, судьба поднапряглась и выдала сюрприз. Мяуглю и Африканцу поневоле пришлось погрузится в пучину банковских хитросплетений для покупки 100 американских долларов. История с перемещением и круговоротом этих баксов по планете заслуживает отдельного описания. Один из моих коллег, работающий в настоящее время в Бразилии, встретил меня на конференции в Исландии и задумал передать через меня 200 баксов в качестве подарка своему сыну дома, во Владивостоке. Согласно его замысловатому плану, я должна была встретиься с его владивостокской сотрудницей на конференции в Южной Африке и передать деньги ей. Таким образом, траектория передвижения баксов выглядела как Бразилия - Исландия - Южная Африка - Владивосток. Был еще отличный от нуля шанс, что указанная дама не сможет приехать в Южную Африку. В таком случае деньги должны были совершить дополнительный заезд в Австралию. Что с ними надо было бы там делать и чем пересылка денег из Австралии отличается от пересылки денег непосредственно из Бразилии было тоже не до конца понятно. Будучи в Лондоне за день до зарплаты, мы решили разменять один из владивостокских стольников, дабы не загружать уже и без того стонущие кредитные карточки. Решили, что стольник купим уже на месте, в Южной Африке.
Действительность превзошла наши наивные ожидания. Мяуголь и Африканец подъехали к банку и запарковались у парковочного счетчика, вокруг которого бродила черная тетка в знакомом уже переднике члена добровольного общества по борьбе с угоном автомобилей. Тетка тут же предложила свои услуги. Африканец согласно кивнул. Мяуголь неуверено указал Африканцу на счетчик, но Африканец только отмахнулся, полагая что раз бродит тетка, то счетчик сломан. Забегая вперед, надо сказать что сломан он не был, и штраф достал Африканца в Стелленбоше. Итак, в банке Мяуголь вежливо попросил продать ему 100 долларов США. В ответ банковская девушка ласково улыбнулась и попросила его предъявить паспорт. Улыбка ее сменилась недовечивым взглядом и она заявила, что в паспорте нет отметки о ввозе баксов и следовательно, Мяуглю, как иностранцу, не позволяется вывозить валюту, которая не была ввезена. Тут вмешался Африканец, и сказал: "Позвольте, а вот посмотрите на меня, я не иностранец, а совсем даже местный резидент. Могу я купить 100 баксов?" Девица улыбнулась еще ласковее и радостно ответила: "Конечно, можете. Давайте ваш билет". "Какой такой билет?" - резонно поинтересовался Африканец. "Ну как, который подтверждает, что вы куда-то едете. Если вы куда-то едете, то вам требуется валюта и мы ее вам продаем. А если не едете, то вам валюта не нужна и мы ее вам не продаем". И опять мило улыбнулась.
Билета у Африканца, естественно, не было, посему Мяуголь и Африканец почесали в затылках, посовещались и выдали комбинированный вариант. "Смотрите, есть резидент, и есть турист, у которого есть билет свидетельствующий, что он улетает из страны. Резидент должен туристу 100 долларов США. Может ли резидент с отметкой в паспорте о резиденстве, купить 100 долларов и отдать свой долг туристу, у которого есть билет, свидетельствующий о том, что он улетает из страны?" Такой заворот логики оказался банковской девице не по зубам, она ретировалась и вызвала на переговоры своего начальника. Как и полагается молодой африканской демократической стране, начальник был негром с широкой белозубой улыбкой. Вид его почему-то вызывал сомнения в глубине его банковских познаний, зато было ясно, что он хорошо понимает, как далека реальная жизнь от прямолинейности инструкций. Начальник выслушал комбинированный вариант, улыбнулся, похоже, план покупки баксов ему чем-то понравился, пошел куда-то еще посовещаться и вернувшись, оповестил Африканца и Мяугля, что их плутня одобрена. (Мяуголь полез за кошельком). Все что требуется - это заполнить анкету-заявку на покупку 100 долларов, они отправят ее в соотвествующие бюрократические инстанции, получат одобрение и любезно выдадут 100 долларов. На все уйдет 24 часа и оплата по получении (Мяуголь убрал кошелек на место). Поразмыслив, Африканец с Мяуглем решили что 24-часовая точность слабо согласуется с местными порядками, поэтому на следующий день можно спокойно заниматься другими делами, а в банк прийти через день. Уж 48 часов точно должно хватить.
Примечание: только что Мяуглю пришла в голову еще одна идея обхода валютного законодательства - купить билет, потом накупить долларов, потом билет сдать, а баксы перепродать не столь находчивым гражданам. Процедуру повторить. После пары десятков повторов билет не сдавать и свалить от греха подальше вместе с первоначально накопленным капиталом.
Вечером мы проверили, что лаптоп можно подключить и использовать для доклада - альтернативным вариантом было бы каким-то образом перегрузить доклад на десктоп в зале, что было достаточно сложно из-за большого размера файла и отсутсвия возможности выжечь его на СД. Да и возиться не хотелось, когда все работало и так. Вроде ...
Наутро никаких докладов было не запланировано - в этот день был перерыв в работе конференции и народ должен был развлекаться в организованном порядке или по мере собственной фантазии. Мы выбрали организованные развлечения - еще во время регистрации, задолго до поездки, я заказала для нас с Мяуглем тур в парке Шамвари. (Конкретный тур был выбран практически наугад из трех предлагавшихся). Мне страшно повезло - в последний момент удалось купить билет в Шамвари и для Африканца - жена одного из британских профессоров не смогла приехать вовремя, чтобы поучаствовать в заказанном туре. Надо заметить, что сам профессор позднее отказался взять деньги за тур и попросил меня отдать их организатору конференции на нужды Общества, организующего конференции.
Второй звонок Брайана из Австралии раздался, когда мы направлялись в экскурсионном автобусе по дороге в Шамвари. К этому времени он уже сделал несколько звонков в Преторию и убедился, что в посольстве царят бардак (простейшая простановка виз в паспорта требует 10 рабочих дней) и паранойя (ему наотрез отказались назвать имя сотрудницы, отвественной за наше дело). Согласно его многолетним наблюдениям, консульства в Москве и Претории всегда отличались от остальных не в самую приятную сторону. Брайан посоветовал нам послать паспорта чем скорее тем лучше и убедиться, что визы готовы уже в пятницу, хотя наш самолет и улетал вечером в понедельник. Дальнейшие события показали справедливость одного из законов Мэрфи и продемонстрировали, что Брайан был абсолютно прав в своих опасениях. Но отправку паспортов и покупку баксов нам пришлось отложить до следующего дня, так как весь день мы провели в парке Шамвари.
Шамвари - небольшой и достаточно дорогой для посетителей частный заповедник дикой природы, специализирующийся в реинтродукции животных, ранее обитавших в данной местности, экологическом туризме и образовании и сохранении африканской культуры. При подъезде к туристическому центру стояла весьма своеобразная скульптура огромной дамы с мощными пропорциями и 3-мя грудями - кажется, все три символизировали плодородие чего-то. Еще в дородном теле дамы было множество дыр, из которых выглядывали разные мелкие животные. Все вместе выглядело весьма устрашающе. Экскурсионные автобусы высадили нас у здания со стенами из красноватой глины и крышей из прутьев, стилизованного под традиционные африканские постройки. Изнутри помещение было прекрасно декорировано предметами традиционного африканского искусства - глиняными вазами, циновками со сложным ярким узором, церемониальными робами, деревянными скульптурами. На дверях были вырезаны из дерева изображения слона и буйвола. Огромная задняя веранда со столиками для ланча открывала вид на Бушменскую реку.
Центр спасения животных в Шамвари - результат партнерства между Шамвари и Фондом "Рожденные свободными". Фонд был основан в 1984 году актерами Виржинией МакКенна (которая играла в оригинальных одноименных с фондом фильмах) и Биллом Траверсом. Эта международная благотворительная организация занимается спасением отдельных диких животных от прозябания в тесных клетках зоопарков и зверинцев, предоставляя им убежища в надлежаще оборудованных заповедниках и зоопарках Европы, Америки, Африки и Азии. Шамвари помогает Фонду предоставляя пожизненый уход для 4 львов и 5 леопардов. Сам центр в Шамвари организован на средства, собранные в память о Джулии Вард, студентке-натуралистке, которая была убита в Кении в 1988 году.
Нам показали пять вольеров, огораживающих полтора гектара кустарника и рассказали о судьбе их обитателей. Например, в сентябре 1999 года в Шамвари были привезены 3 большие кошки - пара львов и 60-килограмовый леопард из британского отделения фонда "Рожденные свободными" в Кенте. Рикки - 10-летний леопард, рожденный в цирке в Тенерифе, в возрасте 4 месяцев был куплен владельцем популярного бара на Мадагаскаре . Бедолагу держали в крохотной клетке в 2 квадратных метра на крыше бара даже когда он вырос. Из-за постоянного дыма, проникающего в клетку из кухни бара, леопард ослеп. После того как судьба Рикки получила широкую огласку в 1994 году, леопард был конфискован и перевезен в Англию. Два льва были возвращены в Африку после того как их вывезли из зоопарка в Афинах, где они содержались в маленьких пустых клетках с тяжелой решеткой. И снова публичная огласка сослужила свою службу и несколько международных компаний предоставили средства, чтобы помочь переместить львов, каждый из которых весит более 200 килограммов, в один из заповедников Фонда. Троица очаровательно-игривых, полных жизни котят леопарда, весело игравших в одном из вольеров, появилась в Шамвари буквально за пару недель до нашего визита. История их появления началась с фотографии этих котят умирающих от голода в армейском лагере на юге Судана. Она продолжилась е-майлом с фотографией, посланным в Женеву Яну Ландину, президенту нефтедобывающей компании Ландин, ведущей разработки в Судане. Снимок был показан его жене Виржинии и дальнейшее было результатом ее активности по координинации усилий Фонда "Рожденные свободными", службы грузовых перевозок ТНТ и заповедника Шамвари. Котята были доставлены в Шамвари 3 июля 2001 года и 5 июля были выпущены в открытые вольеры.
Нас расссадили по лендроверам и повезли в "деревню" Хая Лендаба (Khaya Lendaba), которую деревней назвать можно только с натяжкой, так как никто там не живет, да и не жил никогда. Это скорее центр Африканского искусства и культуры, театр под открытым небом в виде хаток, типичных для деревень коса и зулу. У входа в (огражденную) деревню нас приветствовала симпатичная молодая негритянка в традиционном наряде и провела внутрь, на территорию "деревни". То, что последовало дальше представляло собой весьма красочный, прекрасно поставленный и слегка юморной спектакль этакого интерактивного свойства - актеры всячески вовлекали туристов в действие. Представление включало африканские ритуалы и обычаи, танцы, традиционную пищу и способы ее приготовления, одежду и устройство жилища и т.д.
Например, рассказывали и показывали различные стадии древней церемонии инициации в результате которой мальчик становится мужчиной (то есть, признается взрослым и самостоятельным человеком и потенциальным женихом, а не то, что описывается данной фразой в наше время). Разыгрывали ритуалы традиционного ухаживания и заключения брака, для чего жениху необходимо уплатить платит лоболу (цену жены) семье невесты - кроме всего прочего, эта традиция должна обеспечить уважение мужа к жене. Попутно показали и африканский вариант похищения невесты (похитителю не повезло - девушку отбили назад, а самого побили в бою). Некоторые традиции показались более чем разумными - например, мужчина племени коса может взять вторую жену, но только если его выбор одобрит первая жена. Для каждой жены строится отдельная хата, то же делается и для подрастающих детей. Таким образом, большая семья обитает в множестве расположеннных неподалеку хат. В хатах очень низкие двери, через них надо пробираться согнувшись в три погибели. Но на самом деле это поблажка туристам, в настоящих поселках проходы еще ниже. Смысл такой архитектуры в повышенной безопасности - если в дом пытается ворваться враг, ему поневоле придется наклониться до земли и подставить затылок под удар хозяина. Также показали традиционные способы приготовления пищи: в импровизированной кухне предлагалось попробовать перетирать в ступке кукурузные зерна. Конечным результатом процесса является вполне приятная на вкус каша.
Потом я уже узнала, что молодые ребята, учавствовавшие в представлении - профессиональные актеры группы Танцоры Нового Поколения (New Generation Dancers). Разумеется, данная деревня дает весьма лубочно-идеализованное представление о культуре коса и зулу, и в ней есть что-то типа африканских потемкинских деревень. Чтобы иметь представление о реальной жизни тех же же коса имело бы смысл подписаться на тур в реальный тауншип (такая возможность, кстати, была), однако у меня не было времени, а Мяуглю эта идея не показалась особо привлекательной, может быть и зря. Он также жаловался на избыток одежды на участницах представления, мол по традиции должны быть только в набедренных юбочках. [12]
Из деревни мы вернулись в туристический центр, слегка отдохнули и приступили к следующему номеру программы - нас ждал традиционный африканский обед в турцентре. После обеда мы снова расселись по лэндроверам и наконец-то приступили к основному пункту программы - сафари. Интересно, что возят на них на открытых машинах. Из мер предосторожности попросили остаться в турцентре наших американских знакомых, приехавших на конференцию с маленьким ребенком. Я так понимаю, в качестве защиты от львов, которым могут стать агрессивными, увидев легкую добычу - маленького детеныша. Помимо этого, симпатичная девушка, рейнджер и гид нашей машины, тщательно проверила и зарядила винтовку, закрепленную над приборной панелью машины. Первый увиденный зверь не заслуживал таких мер безопасности - это была небольшая антилопа импала. Девушка-гид сказала, что уж чего-чего а импал мы увидим в избытке - их называют Макдональдсами - за черную полоску на хвосте и ляжках в виде буквы М и за то, что их везде много. Как много и прочих антилоп, среди которых довольно скоро попались антилопы гну. Поклонник Линукса Мяуголь явно питал к ним слабость. Но главное, что привлекает туристов на сафари - это возможность увидеть животных "большой пятерки" , в которую входят лев, слон, белый носорог, леопард и буйвол баффало. Кстати, легко заметить, что пятерка организована вовсе не по принципу размера. Более того, на первом месте в ней часто ставят именно баффало. Выбор сделан с точки зрения охотника - это пять самых опасных в охоте животных, а баффало отличаются особой непредсказуемостью. Кто-то неплохо сказал об их повадках, что баффало "глядит на вас так, как будто вы ему должны кучу денег".
Лендроверы рассыпались в разные стороны и начался долгий поиск. Вокруг попадалось довольно много антилоп. Каждый раз мы медленно подъезжали к подозрительно шевелившимся кустам, и постепенно вид очередной импалы стал вызывать раздражение. Несколько раз наши поиски были вознаграждены лучше: совсем у дороги встретилось целое семейство жирафов, попадались зебры и многочисленные антилопы других видов, постепенно сливающиеся в памяти. Гид консультировалась по радио с другими машинами и меняла направление поиска. Наконец, с одного из холмов мы заметили три здоровенные туши на поле внизу. При более близком рассмотрении это оказались три белых носорога. Совсем близко к себе они машину не подпустили и скрылись за кусты. При всей своей толщине и внешней неповоротливости, перемещались они весьма быстрой рысью, а в какой-то момент даже перешли на ленивый галоп.
Однако, львы так и не попадались. Девушка гид еще раз долго совещалась с кем-то по радио, уточняя район поиска. Мы кружили вокруг холмов, периодически останавливаясь на высоких местах для лучшего осмотра. Повторные запросы по радио подтверждали, что где-то совсем неподалеку видели пару львиц, и мы снова и снова кружили по одним и тем же дорогам. Наконец, девушка присмотрелась в проем между какими-то кустами, свернула туда, и лендровер остановился совсем неподалеку от пары огромных кошек, лениво вытянувшихся в тени деревьев. Все это время они были в какой-то сотне метров от нас, ничем не выдавая своего присутствия, хищники, однако. При приближении машины одна из львиц забеспокоилась, поднялась с места и рыкнула. Пришлось остановиться чуть-чуть подальше и подождать, пока она успокоится и снова вытянется в тени. Зверюги были сыты и обдавали нас типично кошачьими презрительно-ленивыми взглядами. Мол жарко, да и что, жратвы что-ли мало, а тут еще и туристов привезли. Подъехал еще один лендровер и мы уступили ему место. Пора было возвращаться в турцентр. К сожалению, нам не удалось увидеть слонов. Их значительно больше по соседству, в национальном парке Аддо, Африканец там раньше бывал, но у нас был всего один день на экскурсии и нельзя было объять необъятного.
Вечером по возвращении в Гремстаун у меня начался обычный пред-докладный мандраж, поэтому я не поехала ужинать с ребятами, вместо этого мы взяли какой-то take-away для меня. Африканец и Мяуголь поехали ужинать в город, а я вернулась в свою комнату в общаге и продолжила тренировку доклада. Собственно, на этом день и закончился. После ужина, довольно поздно, Мяуголь заглянул навестить меня в моей скромной девичьей келье, и даже предложил послушать доклад, но сил на это уже не осталось.
Девица была дружелюбная, симпатичная и по всем признакам британского происхождения. Мяуглю вся эта история поднадоела и он решил пойти ва-банк и ударить прямо по нацгордости великобритоафриканов, и без того потрепанной событиями последних десятилетий. Он вытащил из кошелька банкоматовский чек, подтверждающий, что он ранее снял сумму, превышающую 100 долларов, предъявил его девушке и заявил: "Я австалийский турист, путешествующий по Вашей стране, я ввез в Вашу страну 100 долларов, снятых со моего австралийского счета, а теперь я хочу их из Вашей страны забрать, так как делать им тут нечего". Плевок явно попал девушке если не в душу, то близко. Она слегка покраснела и на лице у нее было написано, что она явно солидарна с нами, а не с этими вороватыми начальниками, которые довели до такого позора все наследие ее великих британских предков. И она бы этих начальников сама с удовольствием бы передушила, если бы не эта чертова работа в банке. Внимательно осмотрев банкоматовский квиточек, она заявила, что к сожалению, немедленно она продать нам 100 долларов не может, потому как квиточек полный номер счета не указывает (разумеется), и кроме того, банкомат не их банка, поэтому она не может установить, что исходный счет - австралийский. Но квиточек из банкомата Стандартного Банка, поэтому она сейчас прямо позвонит нужной сотруднице отделения этого банка по имени Кэтти, вы пойдете к ней и она сделает что нужно. Девушку поблагодарили вежливо и на этот раз без всяких подколок и отправились в Стандартный Банк, где их действительно ждала Кэтти, которая никаких анкет заполнять не заставила, а просто попросила показать билет и почеркав минут 10 в каких-то бумажках, взяла у Мяугля деньги и вернулась, неся вожделенный мешочек с зелеными. К сожалению, у них было наличными меньше 100 долларов + банковская комиссия, но мы как люди неприхотливые взяли что дают, около 90 долларов, а недостающие баксы добавил из своих ресурсов Африканец. И всего-то 2 дня по 2 часа каждый - 12.5 долларов человекочас - не так плохо по африканским меркам. Самое удивительное, что в конце концов план пересылки сработал и деньги таки были доставлены во Владивосток.
К докладу они успели, что было весьма кстати, так небольшая накладка с подсоединением лаптопа у меня все-таки возникла. Сам доклад прошел неплохо, мы отметили его пивом во время ланча, и я вернулась на конференцию. Остаток дня не был отмечен какими-либо интересными событиями и закончился послеконференционным банкетом.
Дорога была не самая дальняя, поскольку мы не хотели ехать в этот день дальше Восточного Лондона. Причина была не в каком-либо интересе к этому месту, а в том, что было дальше. А именно в провинции Транскей, месте населенном почти исключительно черными южно-африканцами. В годы апартеида она была одним из бантустанов - марионеточных государств, созданных для коренного населения. Одним из следствий демографии Транскея является то, что мало кто из белых друзей Африканца там бывал и информация о месте было крайне скудная, да еще и с каким-то постоянным рефреном что туда лучше не соваться без особой нужды, а уж если соваться, то проявлять необходимые осмотрительность, бдительность и сноровку. И ничего более конкретного, благо, опять же, мало кто обладал практическим опытом применения указанных качеств в указанной местности.
Посему мы проявили требуемую осмотрительность и решили не соваться в Транскей на ночь глядя. Торопиться было некуда и мы решили посетить местные достопримечательности. Сначала добрались до берега моря в районе курортного городка Кентона, который полностью так и называется - Кентон-на-море. Долго бродили по дюнам и песчаному пляжу, украшенному множеством скал, источенных волнами в причудливые арки и скульптуры. Вторым пунктом программы была подкова реки Бушмен, впадающей в море как раз в Кентоне. В расположенном неподалеку парке Бафурст река въется между холмами и в одном месте практически свивается в кольцо. В турагенстве Гремстауна была отличная фотография места и Африканец загорелся идеей его непременно посетить.
Наверное, начало конца мерседеса Африканца было положено именно в Бафурсте, куда мы подъехали уже под вечер, часам к пяти, уже близко к закату. Не найдя никого в будке у въезда, мы пожали плечами и проехали мимо. Грунтовая дорога постепенно пошла под гору и стала все более узкой и каменистой. Смеркалось, сначала заморосил, а потом и припустил дождь. Глина стала размокать, а уклон дороги усиливаться. Я с тоской начала вспоминать, что мерседес и полноприводная Сузучка - две большие разницы. Перспектива застрять где-нибудь около реки на ночь голодными казалась одновременно и весьма реальной и весьма неприятной. Кроме того, мерс достаточно тяжел и толкать его, увязшего в размокшей глине, в гору в темноте... Наконец, я решила, что переживать по поводу того, что еще не случилось достаточно глупо - надо решать проблемы по мере их поступления. Когда завязнем, тогда и будем думать как выбраться. Принятие позиции фатализма принесло успокоение. Наконец дорога достигла самого дна. Дальше ехать было некуда, мы запарковались и пошли пешком - тропинка теоретически должна была вести к смотровой площадке, с которой и открывался вид, ради которого мы залели в этот парк.
Дождь льет как из ведра и мы, чавкая по глине с упорством, достойным иного применения, ползем по тропинке в гору. В некоторых особо узких и крутых местах приходилось использовать все 4 конечности. Все это мероприятие исходно отдавало каким-то неуловимым идиотизмом, однако по мере продирания через мокрые заросли, ощущение идиотизма только усиливалось. Все время остатки оптимизма твердили, что вот-вот тропинка выйдет на равнину и перед нами откроется заветный вид. Наконец-таки тропинка действительно стала пологой и через пару минут мы вывались на относительно широкую грунтовую дорогу, которая показалась нам подозрительно знакомой. Подозрения тут же переросли в уверенность - именно по этой дороге мы полчаса назад спускались вглубь парка. Иными словами, сначала мы загнали мерс в какое-то болото, а потом пешком продирались сквозь лес чтобы вывалиться на дорогу в нескольких сотнях метров от того места, где мы начали наш спуск к реке. Если бы мы остановились на секундочку подумать, то догадались бы (наверное), что искомая смотровая площадка никак не может находиться внизу, около самой реки, что делает поездку на мерсе вниз полностью лишенной смысла. С дороги мы заметили что-то типа триангуляционной вышки неподалеку. В ее бетонное основание были вбиты лесенкой металлические скобы. О, решили мы, наверное это и есть заветная смотровая площадка, ради которой мы сюда и забрались. Мы взгромоздились на вышку и были таки вознаграждены видом петли реки. Правда, скобы были ржавые, а петля какая-то неполная, не совсем такая, как она выглядела на фотографии в рекламном проспекте. Однако это все-таки было гораздо лучше, чем непроглядные лесные заросли, которые мы лицезрели до сих пор. Налюбовавшись видом, мы слезли с вышки и побрели вниз по дороге вызволять бедный мерседес. К моему облегчению и некоторому удивлению, мерс достаточно беспроблемно, хоть и царапая глушителем по камням, взобрался на горку. И только вернувшись из леса на ровную цивилизованную полянку, мы наконец окончательно поняли, какими идиотами были. Прямо около парковки и до начала лесного спуска был расположен очаровательный деревянный балкончик, с которого толковые люди и любуются на вид реки и делают рекламные фото!!
Еще одна проблема возникла в виде парковых ворот, которые в этот раз оказались заперты. К счастью, закрывший их негр - смотрителя парка, был рядом. Он подошел к нам и сообщил, что парк закрывается в пять часов. Иными словами, именно в то время, когда мы только туда въехали. Посмотрев на наш озадаченный вид, он спросил, откуда мы вообще такие (бестолковые, наверное) взялись. Африканцев ответ "Из России" произвел свое обычное магическое действие - смотритель расплылся в неконтролируемой широкой белозубой улыбке и сказал, что немедленно же отопрет ворота. Определенно, с этого момента жизнь начала поворачиваться к нам своей положительной стороной.
Продрогшие, мокрые и голодные мы доехали до нашей следующей остановки - типично британского паба под таким типично британским названием "Свинья и свисток". Cогласно утверждению путеводителя, такой паб мог бы быть где-нибудь в сердце Англии. У стойки бара потягивали пиво краснолицые фермеры. Хозяйка посадила нас в смежной с баром комнатке с парой столов и развела огонь в камине. Тяжелая кружка пива и весело потрескивающий огонь в камине создали ощущения абсолютного рая и полноты жизни. После горячего ужина хотелось тупо уставиться в камин, потягивать кофе и совершенно не хотелось куда-то опять тащиться в дождливую зимнюю ночь. Наверное, если бы гостиница не была уже заказана, мы бы переночевали на месте.. После ужина мы разговорились с официанткой, она распросила нас кто мы такие и куда направляемся, мы описали наши планы и спросили так ли страшен Транскей и дорога через него, как его малюют. Реакция хозяйки нас немало озадачила. Она посмотрела на нас с некоторым сочувствием и сказала: "Не знаю, я никогда не была в Транскее. Если нам надо попасть в Дурбан, то мы едем сначала в Йоханнесбург, а оттуда в Дурбан." Если посмотреть на карту, то видно что такой маршрут означает крюк примерно в дополнительных тысячу километров. Похоже, народ всерьез боится Транскея...
И снова в путь, на этот раз уже торопимся в Восточный Лондон. Решили не выбираться на скоростное шоссе, а ехать по старой дороге вдоль берега. [13] Темная дорога начала спуск к устью большой реки и пошла серпантином. Скорость упала. Как назло, впереди попался тяжело груженый самосвал, ползущий совсем медленно. Обогнать его хотелось, но ни черта не было видно впереди за дождем и поворотами дороги. Неожиданно сзади показались и быстро приблизились огни - ехал огромный грузовик с прицепом, судя по всему, налегке. Водитель явно был джигитом и пошел на обгон и нас и самосвала даже не снижая скорости. Мы тут же пристроились к нему и дальше ехали с ветерком. Грузовик обгонял всех и вся по встречной полосе, а мы плотно сидели у него на хвосте и надеялись, что если кто и попадется навстречу, его снесут до нас.
Африканец и Мяуголь еще из Гремстауна заказали места в одной из Ист-Лондонских Вed & Breakfast. По их утверждению, девица из туристского информационного центра не только забронировала для нас гостиницу недалеко от Эспланады, но и подробно объяснила, как именно до нее добраться. Объяснение звучало таким образом: надо ехать по основной дороге, которая проходит несколько севернее собственно города до первого светофора и там повернуть. Все это звучало совершенно логично и понятно, но возникла одна маленькая проблемка - дело в том, что к Восточному Лондону мы подъезжали по совсем другой, старой дороге, проходящей через центр. Собственно функции "центра" выполняет прибрежная часть города. Мне была сунута в руки карта и дано задание снавигировать нас на северную дорогу, дабы воспользоваться указаниями. Задание было успешно выполнено. Дорога оказалась огромным шоссе в каком-то темном лесу без малейших признаков светофоров или прочих перекрестков. Более того, не видно было никаких признаков жилья, огни восточного Лондона призывно светили где-то далеко на юге. А мы все неслись в темноте со страшной скоростью куда-то в направлении загадочного и ужасного Транскея, который местные жители обходят стороной. Через минут примерно 20 в наши головы начало закрадываться сомнение - а туда ли мы едем? Было высказано предположение, что мы уже вообще давно упилили от Восточного Лондона, и консультация с картой блестяще подтвердила страведливость это подозрения. Наконец-таки мы сделали то, с чего следовало начать - а именно посмотрели на карту города и обнаружили, что улица с нашей гостиницей расположена в самом что ни на есть центре города, буквально в 2 шагах от Эспланады. Главная ирония заключалась в том, что мы практически проезжали мимо этой улицы час назад, до того, как решили воспользоваться предоставленными объяснениями. Уже известным путем мы возвратились в Восточный Лондон, закинули вещи в гостинницу и завершили вечер ужином в ирландском ресторане "О'Хаган" на Эспланаде, выходящем окнами на штормовой океан.
Итак, мы пересекли реку Кей, которая обозначает границу Транскея, и продолжили свой путь по прекрасной дороге между живописных желтовато-коричневых холмов, все ожидая когда же наконец начнутся обещанные колдобины и коровы. Они не начинались и дорога выглядела так, будто ее покрытию всего несколько месяцев от роду. На самом деле, если бы все дороги в Австралии были похожи на дорогу в Транскее, путешествия по Австралии были бы куда приятнее. По-видимому, информация об ужасных дорогах Транскея совсем недавно устарела. Куда ни глянь, круглые глиняные домики с соломенной крышей разбросаны до горизонта. Встречные и попутные машины были чрезвычайно редки. Местное население в основном передвигалось пешком вдоль обочин. Часто можно было увидеть женщин, несущих глиняные кувшины на голове. От пейзажа неуловимо веяло какой-то деревенской пасторалью. Транскей нравился нам все больше и больше.
Мы остановились подзаправиться в Умтате, главном город Транскея. Этот густо-населенный городок с узкими улицами, заполненными чернокожими толпами, имел какую-то деревенско-базарную атмосферу и оставил ощущение суетливой активности, уж сонным городком его назвать никак было нельзя. В то же время было ощущение, что мы явно не на своем месте - похоже, мы были единственными белыми людьми во всем городе. Правда, когда Африканец остановил машину у местного туристического информационного центра (который был закрыт), в какой-то момент мы увидели светлокожего парнишку, подпрыгивающей походкой идущего по улице. Однако, когда он приблизился так, что можно было рассмотреть черты его лица, мы неожиданно поняли, что он вовсе не белый, а просто негр-альбинос.
И еще раз упоминание России оказалось полезным и выручило нас. Встречная машина мигнула фарами и я поинтересовалась у Африканца, не может ли это означать полицейскую засаду впереди. Африканец пожал плечами и сказал, что достаточно маловероятно. В следующей деревушке, через которую мы ехали со скоростью свыше 100 км в час несмотря на ограничение в 60, очередной поворот открыл вид сурового чернокожего полицейского, указывающего нам на обочину. Преисполненный ощущения важности своей миссии, он неторопливо подошел к машине и понтересовался, почему мы не обращаем внимания на дорожные знаки. В ответ мы только виновато пожали плечами и развели руками - ну а что можно ответить на подобный вопрос? Ситуация пахла как минимум штрафом. Далее последовал традиционный вопрос откуда мы взялись. Потрясающе, но ответ "из России" опять произвел свое однообразно-магическое действие - полицейский расплылся в широченной улыбке и объявил, что поскольку мы гости в его стране, то он ограничится предупреждением и вовсе не возьмет с нас никакого штафа. И пожелал нам счастливого пути.
Из Умтаты наш путь лежал в Порт Сент-Джонс, маленький городок на побережье. Изначальный план - просвистеть через страшный и ужасный Транскей с минимальным количеством остановок на пути стал потихоньку преобразовываться. Африканец сказал, что хотел бы сделать крюк и заехать в Порт Сент-Джонс чтобы просто посмотреть на одну их типичных деревушек Дикого Побережья. Мы не возражали. По мере приближения к морю пейзаж изменился - вместо желтовато-коричневатых безлесых холмов вдоль дороги появилась шикарная тропическая растительность. Дорога петляла вдоль реки, в устье которой и располагался Порт Сент-Джонс. История городка знала свои взлеты и падения. В какой-то период он явно был цветущим туристическим центром, однако потом был почти заброшен - остатки былого величия в виде заросших зеленью развалин больших гостиниц видны до сих пор. Однако в настоящее время Порт Сент-Джонс переживал новый туристический бум. Мы въехали в бурлящий жизнью и утопающий в зелени городок.
Пока мы кружили по улицам в поисках места где поесть, наше внимание привлекло магическое слово "Интернет" (пожалуй, это было последнее, что мы ожидали найти в данном уголке мира). Указатели вели на Остов ("The Island"), где обещались гостиница, ресторан, доступ к интернету и много прочих благ. Поехав по указателям по грунтовой дороге в гору, мы оказались в у порога того, что выглядело как шикарный частный дом. Кудрявый темноволосый мужчина, как раз отъезжавший от дома, приветливо поздоровался и указал, где запарковать машину. На порог вышла красивая худощавая босоногая блондинка лет сорока. На наш робкий вопрос можно ли поесть, она провела нас в гостинную, где стояли низенькие столики и лежали яркие матрасики и подушки вместо стульев. Одна из стен гостинной была сплошным окном, дверь вела на огромную веранду, где также были столы и диваны и откуда открывался шикарный вид на пляж. Хозяйка, Кэти, принесла меню с ближневосточным уклоном, мы сделали заказ и она удалилась на кухню готовить. Позже мы разговорились с ней и узнали много интересного. Она бывшая модель, удалившаяся на покой из мира высокой моды с идеей жить где-нибудь на берегу моря. Ее муж Итзик (тот самый кудрявый мужчина, которого мы встретили сначала) родом из Израиля, они купили этот дом и открыли "Остров" около года назад.
Еда была вкусной, погода прекрасной, дом комфортным, от него веяло ощущением этакой неги душевного и физического комфорта его гостеприимных обитателей. От всего этого нас разморило и мы, посовещавшись, решили что нам настолько нравится страшный и ужасный Транскей вообще и Порт Ст. Джонс в частности, что мы непрочь остаться здесь до утра. Кэти показала нам варианты ночлега, которые были на удивление разнообразны - начиная от палатки, разбитой во дворе, до отдельного домика. Мы поселились в одной из гостевых спален и спросили Кэти, какие интересные места стоит посмотреть в округе. Она дала нам карту и сказала, что самое очевидное место - это заброшенная взлетная полоса (air strip) на вершине горы, когда-то использовавшаяся военными самолетами. Более того, заблудиться невозможно - несмотря на то, что дорога будет выглядеть так, будто джунгли победили ее лет 100 назад, эта дорога - единственная, по которой вообще можно проехать, если, конечно, не ехать на тракторе. Несколько раз, продираясь на мерседесе по колдобинам и раздвигая ветви растущих у дороги деревьев, мы начинали сомневаться, не свернули ли мы по ошибке на какую-то коровью тропу. Однако наконец лес отступил, и мы уже двигались вверх по открытому лугу. Открывшееся зрелище взлетной полосы было весьма впечатляющим - представьте себе широченную бетонную дорогу в прекрасном состоянии (разве что усыпанную коровьими лепешками) на плоской вершине горы. Но эта дорога никуда не ведет, буквально начинается из ниоткуда и заканчивается неподалеку от крутого обрыва. Оттуда, с каменистых круч открывается прекрасный вид на море, речку внизу и Порт Сент-Джонс.
Спустившись вниз, мы решили съездить к берегу открытого океана. Сам Порт Сент-Джонс находится в эстуарии реки и закрыт от океанской стихии высоким скалистым отрогом. Район на другой стороне этого холма называется Вторым Пляжем. Слегка попетляв и поднявшись на высокий берег, мы въехали в типичнейшую черную деревушку с убогими хибарками, бельем, развешанным на веревках, протянутых между ними, стайками чумазых босоногих детишек, играющих в пыли. Ощущение бедности было давящим и внушало чувство вины, однако местные жители выглядели весьма улыбчивыми и доброжелательными. Запомнился "Миллениум бар" (бар тысячелетия) - малюсенькая хибарка из прутьев на одной стороне дороги, где можно было купить пива, и огороженная площадка с наскоро сбитым столиком и скамейками на другой стороне дороги, где это пиво можно было выпить, любуясь на закат солнца. Солнце уже клонилось к закату и Африканец предложил выпить "сандаунера". Мяуголь потом говорил, что в тот день была разрушена одна из его романтических иллюзий - ему всегда хотелось попробовать алкогольный напиток с таким завлекательным названием. Однако Африканец объяснил, что любое бухло может носить гордое название "сандаунер", если оно выпито в правильный момент времени - незадолго перед закатом. Пить в Миллениум-баре нам почему-то не захотелось, вместо этого мы опять спустились к реке, переехали по мосту на другой берег и заехали в местный караван-парк. Шикарность данного места представлял такой разительный контраст с деревушкой, которую мы только что посетили. Просто два мира - два .... не знаю чего, наверное, просто добро пожаловать в Южную Африку (и только ли Южную?). Наверное, самое хорошую модель Южной Африки можно представить в виде банки с водой, в которую налито подсолнечное масло. Банку можно долго трясти, пытаясь смешать обе жидкости, но если оставить в покое, то все возвращается к равновесному состоянию - вода внизу и тонкий слой масла наверху. Разумеется, вода представляет собой чернокожее население, масло - белых. Огромные мощные внедорожники были запаркованы вокруг бара с бассейном. Судя по количеству мощных и явно дорогих лодок, народ, приезжающий и останавливающийся в Порт Сент-Джонсе не мыслит себе никаких других развлечений, кроме рыбалки. Этакая мекка богатых белых рыболовов. В баре толпа белых, в основном мужиков, неутомимо поглощали пиво и смотрели по телевизору регби - Южная Африка играла с Новой Зеландией. Мы почувствовали себя чужими на этом празднике жизни, так как не могли разделить всеобщего азартного настроя. Что такое вообще регби?
Пропустив по стаканчику сандаунера (в исполнении рома с колой), мы решили предоставить рыболовов их спортивным страстям и найти более тихое место для ужина. Вернувшись в город, мы зашли в небольшое кафе и стали присматриваться к меню. Владелец, британского вида мужчина средних лет, явно не был оптимистом. Пожелание Мяугля продолжить идею коктейлей и смешать что-либо еще, было отвергнуто с печальной и возвышенной укоризной - "вы на краю Африки, друзья мои". Пессимизм владельца явно возымел действие и в этот же момент погас весь свет - в городе отключили электричество. Несмотря на заметный прогресс, Транскей все еще страдает от наследия бантустана - инфраструктура изношена и электрическая сеть не справляется с возросшими требованиями. Кэти и Итзик тоже жаловались на перебои с электричеством. В частности, обещанный интернет не был доступен - похоже, сервера и модемы провайдера не были защищены от перебоев. Кухня печального джентльмена без электричества не работала, а по условиям своей лицензии, он не мог продавать спиртное без еды (и как он заметил все с тем же печально-возвышенным выражением, "и даже такую лицензию так тяжело получить ").
В темноте мы вернулись в "Остров" и провели остаток вечера в состоянии блаженнейшего ничегонеделания. Лениво валялись на подушках, окруженные многочисленными и весьма избалованными хозяйскими собаками и кошками, потягивали пиво, слушали музыку (электросеть ожила ровно в тот момент, когда мы вошли в дверь) , смотрели телевизор без звука и трепались. Совсем поздно вечером, когда хозяева легли спать, а мы любовались на ночное небо на веранде, Африканец позвонил Филе в Висконсин - участники встречи наверняка помнят этот момент.
Бросить все и уехать в Порт Сент-Джонс ...
Мы снова двинулись в путь, пересекли границу, которая опять-таки проходила по реке (не помню ее названия [15] ) и оказались в Квазулу-Натале. Дорога шла вдоль моря по весьма фешенебельным местам, чем то напоминавшим районы вдоль магистрали А1А в на подъезде к Майами. Уже ближе к закату мы добрались до места нашей ночевки, городка Умкомаас. Мы остановились наугад у караван-парка, и побрели на разведку относительно возможности ночевки. Нас направили в деревянный бар в глубине караван-парка, где леди-менеджер предложила нам на выбор место для палатки или один из маленьких дощатых домиков. Она даже дала нам несколько ключей от разных домиков, дабы мы смогли выбрать наиболее приглянувшийся - народу в караван-парке было немного. Удобства внутри были представлены парой раскладных диванов, куда предполагалось стелить спальники. Перед домиком в землю был вкопан столик со скамейками и, разумеется, присутствовала жаровня для приготовления браая. Разница в цене между местом для палатки и домиком была незначительной и мы выбрали последний. Надо сказать, что за все время поездки по Южной Африке мы так ни разу и не использовали нашу палатку. Если учесть, что и в Исландии мы ночевали в ней всего один раз, вывод напрашивается сам собой.
Обосновавшись в караван-парке, мы двинулись в Умкомаас - маленький городок с рекордным количеством дайв-шопов на душу населения. Возникало ощущение, что именно они и выполняли "градообразующую роль". Привлекательность Умкомааса для подводников со всей страны и из-за морей объясняется даже не столько какими-то особыми подводными красотами, сколько значительной местной популяции акул-нянек (ragged-tooth sharks [16] ) и возможностью понырять среди них. Рэгги, как называют их местные, достаточно крупны, но питаются весьма мелкой рыбой и считаются безопасными для людей. Кстати, не совсем корректно: их безопасность зависит от температуры воды. В теплой воде они становятся вполне агрессивными и занимают четвертое место по частоте атак на людей. Правда, по смертоностности рэгги не могут тягаться со своими более знаменитыми собратьями, прежде всего большими белыми акулами, которым много и у южной оконечности Африки, и вокруг Аделаиды. На следующий день у нас было забронировано по телефону погружение с этими самыми акулами-няньками. Отметившись в дайв-шопе и подтвердив наше намерение нырять на следующее утро (несмотря на неуверенные протесты Мяугля), мы закупили продуктов (в основном мяса) в местном супермаркете и вернулись в караван-парк. Вечером на ужин мы снова приобщились к святодейству браая - это был наш первый самостоятельно пожаренный браай. Вышел он не комом, а даже вовсе ничего, хотя мы и прокололись при покупке - взяли свинины вместо баранины. Когда это обнаружилось, Африканец слегка побледнел и сказал, что никогда раньше не видел браая из свинины и, видимо, знатоки браайного дела такого святотатства бы не одобрили. [17] К счастью, знатоков за столом не было и свинину мы умяли за милую душу.
Мы решили, что пожалуй не стоит обременять собой итальянцев и нужно выбрать что-нибудь попроще. Заехали в другой дайв-шоп и подписались на погружение для менее опытных ныряльщиков на следующее утро, конечно, если таковое погружение состоится по погодным условиям. Девушка обещала позвонить, если ветер к утру не утихнет и выходы в море опять отменятся. Делать было решительно нечего, день вырисовывался неудачный, поэтому, не возвращаясь в караван-парк, мы двинули в Дурбан (и надо заметить, что все это не приняв с утра душа!). План был многообразный. Во-первых, хотелось посмотреть что из себя представлял сам город, во-вторых, Мяуголь боялся, что визы не будут готовы в срок и имеет смысл попробовать поменять наши билеты на более позднюю дату, для чего надо было попасть в Дурбанское отделение турагенства, где билеты были куплены. Кроме того, по настоянию Африканца мы заехали в еще один лингвистический раритет - местечко под названием Дудуду. Впечатление слабо отличалось от увиденного накануне Лусикисики. В тур-агенство мы попали, но дату вылета изменить не удалось - не было мест. Оставался еще лист ожидания, но не было никакой уверенности, что места появятся до окончания срока южноафриканской визы. Посовещавшись, решили пойти консервативным путем, то есть ничего не делать - будь что будет.
В принципе, теплое течение и мягкий климат делают Дурбан круглогодичным курортом. Однако мне этот город откровенно не понравился. Какой-то он, используя выражение Африканца, стремный. Возможно, неудачность дня и плохая погода наложили свой отпечаток. Мы приехали в туристический центр города, в район знаменитой набережной "Золотая Миля". Помимо множества ресторанов, баров, магазинов, здесь находится центр водных аттракционов, парк змей, аквариум и дельфинарий. Набережная была почти пустынна, сильный ветер нес песок с пляжа и принимался дождь. Торговцы африканскими сувенирами, стоявшие по сторонам тротуара, пытались защитится полиэтиленовой пленкой. Для Дурбана характерен этакий восточным колорит, большинство нечерного населения - индусы. На набережной целые ковры выстланы деревянными резными статуэтками, фигурками животных, коробочками, шкатулками, барабанами и барабанчиками, ложками, гребнями и т.д. и т.п. В принципе, у всех торговцев (вернее, торговок, так как торгуют женщины), ассортимент один и тот же. По набережной ходят индийские рикши в яркой блестящей одежде и немыслимых головных уборах. То, что индусы составляют весомую часть населения Дурбана, заметно сразу же, еще на подъездах к городу. Считается, что здесь, в Натале, самая большая колония индусов вне Индии.
Ничего особо интересного мы на Золотой миле в этот день не застали, но зато сделали одну весьма и весьма полезную вещь - зашли в турбюро и забронировали себе места в национальном парке Хухлуве-Умфолози. За всей этой организационной суетой и поисками тур-агенства (которое оказалось в паре десятков километров от центра города в огромном торговом центре, где мы тоже побродили, пока его нашли) день получился довольно дурацкий, поэтому вечером решили сделать что-нибудь особо приятное и отправились в роскошный японский ресторан "Дарума" на Дурбанской Золотой Миле. Пожалуй, это было самое приятное мероприятие за весь день. Единственно, что омрачало вечер лично для меня - это отсутствия душа и тот факт, что одеты мы были для погружения, а не для ужина в шикарном ресторане [18]. После ужина снова вернулись в знакомый караван парк, поставили будильник пораньше и завалились спать.
При всех достоинствах Порта Сент-Джонс, в интернет мы там так и не попали. Предстоящие несколько дней мы должны были провести в национальных парках и центрах подводного плавания, где шансы выхода on-line невелики. Поэтому мы очень расчитывали на Дурбан, как наиболее цивилизованное место на нашем пути. На Золотой Миле мы несколько раз натыкались на указатели к какому-то интернет-кафе, но так и не могли его обнаружить. Побродив еще раз вокруг все тех же кафе и туристических и серферских магазинчиков, мы сдались и обратились за советом к продавцам и официантам. Ответы различались как по степени детальности, так и по предлагаемому направлению. Наконец, кто-то из более продвинутых людей, по-моему, симпатичный паренек из магазина серфингистов (серф, интернет - это ж похоже, это ж круто) указал на малозаметный проход вглубь здания. Судя по вывеске, там действительно когда-то было интернет-кафе, но сейчас шла реконструкция и все было закрыто. Мы опять пошли за советом и нам порекомендовали еще одно место. Куда мы поехали, но интернета так и не нашли - они только собирались сделать интернет-кафе. Но как и подобает бизнесменам, следили за конкурентами - супермаркетом на соседней улице, - поэтому с третьей попытки мы действительно обнаружили пару компьютеров. На них красовались рекламки доступа в интернет с ценами, а также объявление о розыске с фотографией некоего мужика: несколько недель назад с этих самых компьютеров он взломал какой-то банк. В общем, Дурбан представлял собой забавную смесь востока и запада, миров первого и третьего.
И опять зеленый мерседес Африканца, он же ВМ на колесах, в пути. Уже затемно мы приехали в Сент-Люсию. По представлению Африканца, это должна была быть заброшенная деревушка вдали от цивилизации. Однако, эти сведения тоже оказались устаревшими. Действительность превзошла все наши скромные ожидания - мы въехали в аккуратный процветающий городок, явно находящийся в расцвете своего туристического бума, совсем не похожий на Порт Сент-Джонс. Кредитные карточки принимались на каждом углу, а магазины и бизнесы были открыты допоздна. Мы решили продолжить славную браайную традицию, закупились продуктами в местном супермаркете и поехали дальше кружить в темноте в поисках подходящего места для ночлега. Надо сказать, что за всю поездку у нас не было никакой специальной идеи об идеальной ночевке и за исключением тех немногих случаев, когда жилье было заказано, мы выбирали его прямо-таки буквально от балды. Не то чтобы бы мы искали какое-то особо дешевое жилье или наоборот, особо комфортное, просто мы отдавались на волю случая и принимали спонтанное решение. Так и получилось в этот раз - мы случайным образом остановились около указателя на Бревенчатые Домики Лай-Лай. Постучались в домик менеджеров, пожилой четы, и, как и следовало ожидать, пустых домов было достаточно - не сезон. Не долго думая, мы решили остановиться. Показанный нам бревенчатый дом ничем не напоминал дощатый вагончик прошлой ночевки - гостинная, кухня, 2 настоящих спальни и все радости цивилизации. Но место для браая во дворике было неизменно и неизбывно. Вечером мелкий дождик то задумчиво припускал, то ненадолго приостанавливался. Мы с упорством , достойным иного применения, жарили браай под дождем в компании хозяйских собак, животинок весьма добродушных, солидного возраста и избалованных. Разумеется, ошивались они поблизости не зря - им время от времени перепадало со стола.
Надежда на улучшение погоды не оправдывалась, но не отказываться же было от главного, зачем мы приехали в Сент-Люсию. Когда мы подъехали, наша лодка под незамысловатым названием Santa Lucia уже ждала у причала. Она представляла собой прогулочный катер Миссисипи-стиля и вмещала человек 80, но в этот день не была заполнена и наполовину. Помимо нас, ряды стойких любителей природы включали двух туристок средних лет, по-моему, из Германии и стайку девочек-школьниц из Питермаритцбурга , столицы провинции Квазулу-Наталь. Верхняя прогулочная палуба катера, на которой мы разместились, к счастью для нас была покрыта навесом, но косой дождь доставал и там. Тур длится полтора часа и, несмотря на неблагопрятную погоду, был вполне удачным. Бегемоты и водные птицы были многочисленны, хотя и не подпускали совсем близко. Крокодилы, как и подобает хищникам, более скрытны, но нескольких мы видели, вполне уважительных размеров. Когда мы вернулись в город и устроились есть ланч, неожиданно кончился дождь и выглянуло солнышко. Пейзаж сильно оживляли мартышки-верветки, скандальными толпами носившиеся по улице.
Мы решили воспользоваться милостью погоды и поехали прогуляться по заказнику Сент-Люсия. Дорога была явно построена недавно, по сторонам он насыпи попадались участки свеже-вырубленного леса. Местами они чередовались с зарослями кустарника, в которых попадались антилопы. Одной антилопьей паре наше появление явно испортило интимный момент - дама застеснялась фотоаппарата. Постепенно дорога сошла на нет - асфальтовое покрытие закончилось, да и насыпь была так себе - сильно разбита колесами строительной техники. Повернули назад и прямо у насыпи заметили пару бородавочников. Эти животины для нас были еще внове, мы медленно подъехали поближе и с интересом их разглядывали. Выглядели они свинья-свиньей, но с кучей выростов на морде, что лишь усиливало свинское ощущение. Бородавочники видимо не привыкли к такому повышенному вниманию и на всякий случай отошли от дороги. В конце-концов, эти люди недавно сделали браай из их далекого родственника. Мы вернулись в город и стали строить планы на ужин, но тут в обсуждение внес веское слово зеленый мерседес - стал издавать страшный шум. Вопрос с ужином решился сам собой - не на чем было ехать за ингредиентами для браая, поэтому мы пошлепали пешком в еще один местный ресторанчик. [19]
И снова загрузив шмотки в многострадальный зеленый мерс, мы двинулись дальше, на этот раз в сторону национального парка Шлушлуве-Умфолози. Собственно, это не один, а два, хоть и примыкающих, но независимых друг от друга национальных парка. Организация нацпарков, четкость и продуманность всего потрясла мое воображение - почему-то где-то в глубине души я думала, что нацпарк в Африке будет сродни российскому заповеднику. К счастью, ничего похожего и близко. Территория парка ограждена серьезным таким металлическим забором. У входа, точнее въезда в парк, расположено небольшое глинобитное здание, где мы купили входной билет и получили карту с объяснениями, как добраться до лагеря, где была забронирована ночевка. После этого вооруженные чернокожие охранники распахнули перед нами серьезные металлические ворота и вот мы в парке.
Ландшафт был как-то неуловимо знаком - наверное, желто-коричневые, слегка холмистые просторы расстилающейся до горизонта африканской саванны каждый представляет себе по многочисленным телепередачам, начиная наверное аж с "Клуба кинопутешественников" и "В мире животных". Мы добрались до нашего лагеря (не помню, как он назывался) и я опять была очарована прекрасной организацией. Мы зарегистрировали свое появление в небольшом информационном центре (он же по совместительству магазинчик всякой туристической всячины, где можно закупить и продуктов, что мы и сделали). Там же мы забронировали места на ночное сафари. Пока Африканец и Мяуголь заполняли бумажки, я выглянула из домика регистратуры и увидела в кустах метрах в 20 какое-то животное, удивительно напоминающее свинью. Однако прежде чем я смогла привлечь внимание Африканца и Мяугля, зверь куда-то изчез из поля зрения.
Сам лагерь представлял собой несколько рядов домиков, стилизованных под традиционные хаты коса, со стенами из красноватой глины и соломенными крышами. Домик изнутри был весьма аккуратненький и комфортный, с кроватями, тумбочками, раковиной и небольшим столиком у окна. Метрах в 20 от него - отдельно стоящий общий блок с кухней, туалетом и и душем. В кухне висела табличка с убедительной просьбой не кормить бородавочников и гиен. Чуть попозже мы увидели и самого бородавочника. Это была очевидно та самая свинья, которую я видела в кустах чуть раньше. Она занимала стратегическое положение недалеко от кухонного блока, видимо в надежде, что кто-то нарушит правило о некормлении. Африканец и Мяуголь острожно подошли к ней поближе, но привычная ко всему животина не обращала на них ровно никакого внимания. Она очень смешно встала на колени передних ног и сосредоточенно принялась разрывать пятачком какой-то особо интересный клочок травы.
Не теряя времени даром, мы покидали шмотки в домик, сели в мерседес и отправились на наше первое самостоятельное сафари. Правила сафари в нацпарке были весьма просты - можно было ездить на машине по грунтовым дорогам (прекрасным, надо добавить), проложенными по всему парку и смотреть на животных. Нельзя было съезжать с дороги, выходить из машины и пытаться приблизиться к животным. Единственные места, где позволялось покидать машину - это смотровые площадки (кстати, ничем не оборудованные в смысле заборов, просто места с хорошим обзором, чтобы лев не подкрался незаметно). Все должны вернуться в лагерь затемно. Ночные сафари - только организованным порядком, в открытых лендроверах и под руковоством рейнджеров. Видели кучу зверей - неизбывных импал, антилоп гну, других видов , целые стада зебр и жирафов. Периодически попадались надменного вида страусы. Не было лишь носорогов. Памятуя инструкции гида из Шамвари мы тщательно вглядывались в попадавшиеся на дороге носорожьи "лепешки", пытаясь по свежести угадать, далеко ли звери. У гида это тоже не очень получалось... На плане парка были обозначены несколько водоемов, и мы надеялись, что уж там-то мы увидим всех, кого только можно. Нас ждало разочарование: всего за сотню километров от нас в Сент-Люсии лили проливные дожди, но Шлушлуве-Умфолози страдал от засухи. Дно высохших водоемов было покрыто потрескавшейся на солнце коркой, покрытой отпечатками копыт последних страждущих. Вдруг в какой-то момент ведущий машину Мяуголь напрягся, остановил машину, и сказал "тихо! внимание!". И тут мы заметили, что из-за куста метрах в десяти впереди высовывается вовсе не сук, а рог. Через какую-то секунду появился и его обладатель, задумчивого вида носорог. Он неторопливо пересек дорогу прямо перед машиной.
Наиболее сильное впечатление на меня произвела сцена с дикими собаками, которую мы наблюдали на высоком берегу, у излучины реки. Круглохие, как Микки-Маус, пятнистые дикие африканские собаки - очаровательные звери, смышленные, стремительные и весьма эффективные охотники, не минующие своим вниманием и домашнюю скотину. А кроме того, они собаки и восприимчивы к болезням, передаваемым лохматыми и хвостатыми деревенскими собратьями. Неудивительно поэтому, что дикие собаки являются одним из самых редких и охраняемых млекопитающих хищников в Африке. Дикие собаки, или мабеко, как их называют в Африке, живут в стаях с высоко организованной социальной структурой. Все члены стаи очень близки, они помогают друг другу выхаживать молодняк и охотится. Пища делится между всеми членами стаи, включая тех, кто не может охотиться по старости или болезни или следит за молодняком.
К смотровой площадке мы подъехали почти одновременно с группой, организованной каким-то частным туроператором. В отличие от рейнджеров парка, они ездили на переоборудованном микроавтобусе "Фольксваген" той самой модели, что во времена хиппи прозвали "love bus". Но вместо поднимающейся крыши, на автобус установили смотровую площадку с лестницей изнутри, обзор откуда был явно еще лучше. Начало событий стоя с земли не было видно, и мы следили за ними по оживленным комментариям с крыши. Невдалеке от смотровой площадки в кустах лежал труп какой-то антилопы, видимо, результат удачной охоты. Покойное копытное служило пиршеством стае диких собак, а также привлекло внимание нескольких грифов и гиен. Грифов собаки лениво отгоняли, но все-же кое-как терпели, а вот кормление гиен явно не входило в их планы. Несколько гиен кружилось в кустах вокруг, пытаясь пробраться поближе. Их времени от времени отгоняли. Наконец, какая-то из гиен сунулась вперед совсем по-нахальному и собачье терпение лопнуло. С высоким тявканием, несколько неожиданным для таких крупных зверей, стая устремилась в погоню за гиенами. Пара гиен немедленно взяла передние лапы в задние и унеслась вдаль, перебежав дорогу сзади нас. Основная погоня шла по берегу реки. Вся компания - удирающая гиена и вереница собак за ней, - пробежала по тропинке, ведущей к водопою, буквально в десятке метров от нас. Как ни странно, это не выглядело как спурт гончих - собаки бежали очень размеренно, неторопливо и даже как-то лениво. Этакой ленивой пробежкой они в два счета достали гиену на отмели за поворотом реки и столь же лениво, как бы в шутку вытягивали головы, тяпая ее за ляжки. Судя по визгу гиены, у нее было плохо с чувством юмора. Визг и тявкание спугнули баффоло, мирно пасшегося на другом берегу реки. Напустив страх на охотников до чужого мяса, стая остановилась и, радостно потявкивая, собралась на отмели. Как прокомментировал гид, чтобы восстановить социальные контакты и статус членов стаи.
Я всегда была к ним неравнодушна к этим пятнистым, трехцветным, лопоухим животинкам. Из-за конфликтов с людьми и болезней, распространяемых деревенскими собаками, в дикой природе осталось очень немного африканских диких собак. Во всей Южной Африке их живет около 350. Мы видели пятерых - 1.5% популяции. Увидеть их так близко, да еще в разгаре интересной активности, было выше любых ожиданий. Африканец, правда, не разделял наших восторгов по поводу диких собак: "Ну собаки как собаки, не слоны же и не львы. Вот носорог - это я понимаю". Носорогов мы в этот день увидели еще нескольких, хотя и не со столь близкого расстояния, как в первый раз. Под самый конец поездки, опять же близко к реке проехали мимо большого стада баффало.
Ночное сафари не оправдало возлагавшихся на него надежд и стало скорее разочарованием. Во-первых, в открытом лендровере было очень холодно. Во-вторых, в дополнение к великолепному набору животных, увиденных днем, мы посмотрели лишь на нескольких мангустов и кроликов. Стада баффало блестели глазами в свете фар и фонарей и с треском бродили где-то в кустах вокруг, но их мы видели и днем. В целом же, день прошел прекрасно.
Время шло и нам надо было торопиться обратно в лагерь - освобождать домик. Снова мы покидали все шмотки в мерс и продолжили наше сафари в соседнем нацпарке Умфолози. Почти весь этот день мы провели разъезжая по парку и смотря на животных, в основном, пасущихся недалеко от дороги антилоп. Несколько раз на отдаленных склонах мы замечали огромные серые туши слонов, но подъехать поближе не удавалось. Наконец-то, к середине дня нам повезло - проезжая по берегу маленькой речки, мы заметили шевеление деревьев напротив. Там устроила перекус парочка слонов. Огромные туши, не то, что за решеткой зоопарка. По очереди они отламывали хоботами зеленые ветки от какого-то дерева и отправляли их в рот. Явно, дерево протянуло бы недолго - обед, ну еще небольшой ужин. Кстати, об обеде - мы изрядно проголодались и перед тем как покинуть Шлушлуве-Умфолози, заехали в центральный туркомплекс парка Умфолози. Мы надеялись там перекусить, но ресторан был закрыт. В результате нам пришлось удовлетвориться какими-то булочками с кофе, купленными в баре, украшенном огромной шкурой льва. Выглядело это сооружение как-то пошло. Мы также побродили по обязательному в таким местах магазинчику сувениров. Вот и подошло время уезжать. Жаль, что так и не удалось увидеть гепардов и леопардов.
Вечером мы снова в пути, на этот раз мы едем в последний пункт нашего путешествия - залив Содвана. Это еще один национальный парк, расположенный на краю парка Сент-Люсия, около самой границы с Мозамбиком. У меня осталось впечатление, что чуть ли не вся восточная прибрежная часть страны - огромная сеть нацпарков. Согласно археологическим свидетельствам, берег Мапуталэнд был обитаем с начала Каменного и Железного Веков. Позже, арабские и португальские торговцы использовали закрытый от ветров залив Содвана для пополнения запасов воды и продовольствия. К 70-м годам Содвана стала местом популярным среди рыболовов и подводников, но в 1973 началась гражданская война в соседнем Мозамбике... Дорога в Содвану только ремонтировалась, и часть ее, на самых подступах к воротам национального парка, была в первоначальном состоянии. Но очевидно, что таковой ей было оставаться еще максимум несколько месяцев. Здесь же мы на практике ознакомились с некоторыми опасностями, подстерегающими путников на мерседесах в местах традиционных негритянских деревень. За каким-то изгибом черной ночной дороги Мяуголь вжал тормоз и так и не отпускал его, пока мы не остановились в нескольких метрах от стада коров. На скорости 100 км/ч получилась бы прекрасная отбивная в стиле каннибальского ресторана - "нежное мясо белых пришельцев, завернутое в свежие ломти молодой говядины". И, к слову: на обочинах почти всех дорог в негритянских местах попадалась куча пешеходов. Просто идут себе люди в гости, из гостей, или с работы. Проблемка в том, что по моде тамошних мест самым популярным цветом сезона является черный. Какого цвета сами модники объяснять не надо.
К Содване мы подъехали уже в темноте. Парнишка у ворот нацпарка объяснил нам, что к нырятельному курорту "Сoral Divers" надо повернуть направо и ехать в сторону лагеря F. Однако на небольшом круге мы слегка недокрутили направо и свернули на неправильную, весьма песчанную дорогу. Результат не замедлил сказаться - мотор мерса судорожно взревел, но сама машина так и осталась на месте, только задние колеса прокручивались и все глубже зарывались в песок. Наши жалкие попытки отрыть колеса из песка и даже толкать мерс (ха-ха) не привели ни к чему. Очевидно, что мы нуждались в помощи. Каковая и не замедлила в течение нескольких минут появиться в виде нескольких добродушных мужичин на здоровенном внедорожнике (как-то сразу вспомнились огромные джипы Исландии). С шутками и прибаутками к мерсу был привязан буксировочный трос, один рывок и мы на свободе.
Лагерь F представлял широкой выбор мест обитания начиная от дорогих благоустроенных домиков с канализацией и душем (и, кажется, даже кондиционером) до специально отведенных мест, где можно разбить собственную палатку. Мы выбрали стационарные палатки, которые стояли на деревянном помосте, были снабжены электричеством, раскладушками, полками и специальными вешалками для просушки снаряжения. Как обычно, по соседству с палатками стоял большой блок с душем, туалетами и, зачем-то, ваннами. Добираясь к нашей палатке мы второй раз сели в песок. Прямо перед палаткой какого-то мужика на "Лендровере", который нас и вытянул.
В центре лагеря находилась просторная столовая, выходящяя на дощатую террассу с небольшим бассейном и шезлонгами. Там же были приемная, место для браая (точнее, так: "место для браая, приемная, ..."), комната для лекций и просмотра видео, хорошо оборудованная кухня, и общественные холодильники для хранения продуктов, в случае если не хочешь питаться в столовой. В стороне был еще один бассейн для обучения начинающих подводников. Мы поужинали, пожарив очередной браай. Ко мне в голову начинает закрадываться предательская мысль - может быть, вегетарианство - не такая уж плохая идея.
Мы позавтракали на терассе у бассейна и там же ждали, когда за нами приедет трактор (а что лучше трактора проедет по песку?), с прицепом в виде небольшого открытого вагончика. Разумеется, в тот же вагончик погружалось и все снаряжение. Когда все расселись по скамеечкам вагончика, мини-поезд неторопливо тронулся по песчаной дороге в сторону пляжа. По такой дороге мерс уж точно бы к пляжу и близко не подобрался. На пляже все снаряжение было выгружено, народ расписан по лодкам (человек по 8 в каждую). Перед началом погружений на пляже было весьма многолюдно - кроме подводников-туристов типа нас, инструкторов, дайв-мастеров и других вспомогательных сотрудников курорта, присутствовало множество членов добровольного (но не бескорыстного) черного общества помощи белым подводникам. К нам подошел слегка застенчивый молодой парнишка и сказал, что именно он будет нам помогать во всем сегодня. Что означало - собрать и проверить снаряжение и отнести его в лодку. Когда такие нехитрые вещи, которые привычно делаются на автомате (как и заправка машины, надо заметить), делает за тебя кто-то другой, это вызывает некоторый моральный дискомфорт. Этакое ощущение собственного буржуйства. К чести парнишки, он использовал передовые финансовые методы - работал в кредит (благо на нас были только купальники и неоткуда было вытаскивать деньги). Наконец, все снаряжение погружено в надувные лодки, моторист мастерски преодолеваевает зону прибоя, и через несколько минут лодка заякорена неподалку от рифа. Краткий инструктаж и мы под водой. Риф оказался совершенно классный и в лучшую сторону отличался от Флоридских рифов, с которыми я лучше всего знакома. Утверждается, что увиденное нами разнообразие твердых и мягких коралов данных рифов служит убежищем и местообитанием для более чем 1200 видов многоцветных тропических рыб индо-тихоокеанского региона. На месте в это легко верилось.
После погружения мы вернулись к палаткам и обнаружили, что вход в одну из них (ту, где хранилась пища) был весьма основательно загроможден пластиковыми стульями, которые до этого валялись неподалеку. Сама палатка изнутри выглядела так, будто кто-то весьма неаккуратный там похозяйничал. Ничего не пропало, хотя несколько мешков с продовольствием были разорваны и их содержимое разбросано по полу. Секрет вторжения открылся очень скоро - оказалось, что лагерь просто кишит мартышками-верветами. Когда мы уехали, недостаточно плотно закрыв молнию на палатке, нахальные животины немедленно проникли туда и начали хозяйничать. Уборщице пришлось пинками выгонять их и баррикадировать вход. Мартышек мы потом видели много раз. Особенно забавно было наблюдать, как они окружали плотным кольцом столик, за которым мы ели и явно координировали свою воровскую активность- тогда как одна или две мартышки отвлекали внимание, остальные пытались быстренько что-то стащить со стола и запрыгнуть на дерево. Я так же наблюдала, как несколько мартышек приставали к местному коту. Видимо, они завидовали его способностям успешно кормится при кухне и пытались выведать секрет такого блистательного успеха.
После ланча мы немного передохнули и отправились на второе погружение, которое было организовано как и первое. К сожалению, у Мяугля возникли проблемы с продуванием ушей (как потом выяснилось, начало ушной инфекции), и после нескольких неудачных и болезненных попыток погружения, ему пришлось вернуться на лодку. Мне пришлось продолжать исследование рифа самостоятельно, предварительно ответив на вопросительный жест инструктора (указательные пальцы, сложенные вместе) указанием на уши и поднятием большого пальца в направлении поверхности воды. Все было бы прекрасно, если бы не привычная уже боль во всех мышцах из-за противомалярийных таблеток. Ни Африканец, ни Мяуголь не испытывали от них особого дискомфорта, счастливчики. Чтобы я еще когда стала глотать эту дрянь! (а ведь придется, боюсь).
Пока мы наслаждались видами рифа, Мяуголь жарился в лодке. Скуку помогали скрасить довольно многочисленные черепахи, к которым его подвез моторист. Постепенно воздух в баллонах заканчивался и пары ныряльщиков возвращались на лодку. В этот момент прямо около борта из воды появились плавники и спины целой стаи дельфинов. Обычно, если они задерживаются вокруг лодки, большинство операторов позволяют поплавать с ними. Так случилось и на этот раз. Несколько человек спешно натянули маски и ласты и попрыгали в воду, но дельфины исчезли так же стремительно, как появились. Подождав немного, ныряльщики стали нехотя выбираться обратно, в воде оставался только один. В этот момент стая снова вернулась и всплыла точно вокруг него. Прямо перед ним выгибались спины, скользили плавники и хвосты, до дельфинов можно было дотронуться рукой. Уже немолодой мужчина вылез на лодку в полном восторге.
После второго погружения оставалось еще несколько часов до вечера и мы использовали это время, поездив по окрестностям. Оказалось, что днем почти вся территория около и вокруг ворот парка превращается в стихийный рынок туристических сувениров под открытым морем. Надо сказать, что чернокожее население окрестных деревень очень четко понимает, что их собственное благосостояние напрямую зависит от состояния туристической индустрии. В информационном центре мы прочитали на одном из стендов про инициативную группу местных жителей, организовавших что-то типа ДНД для борьбы с воровством местными жителями. И в кратчайший срок сокративших воровство из палаток и машин практически до нуля. Причем среди пойманных с поличным граждан были и весьма солидные по местным меркам люди, в частности, один из старейшин этих самых деревень.
Небольшой особнячок, обнесенный забором из металлической решетки, выглядел гораздо менее очаровательно. Через переговорное устройство на улице мы представились, нам открыла дверь весьма хитрованского вида дама, пригласила к себе в кабинет (нет, это не домашняя атмосфера, которая просто обязана царить в настоящем Bed & Breakfast) и объявила цену нашей потенциальной ночевки, заметно превышающую то, что мы собирались платить в That is it. Мы вытащили Lonely Planet и начали тыкать пальцами - позвольте, но вот тут написано сколько берут за ночь в другом месте. Цена повергла хозяйку в недоверчивое удивление. Честно-то надо сказать, что с момента выхода книжки в свет инфляция не дремала. Но мы на полном серьезе размахивали книжкой - вот смотрите, смотрите - они предлагают комнаты по таким ценам. Запрошенная цена явно была высока и мы были готовы снова отправится на поиски ночевки. Дама собралась с мыслями и явно решила не выпускать нас так просто из своих наманикюренных коготков. Хищно улыбнувшись, она сладко сказала - ну зачем же же вам ехать куда-то еще. У меня есть свободные комнаты и я думаю, мы сможем договориться. Давайте я покажу вам комнаты. Короче, довольно трудно отказаться после просмотра комнат. Тем более что она дала нам заметную скидку и включила завтрак в цену проживания. После того, как мы поселились, мы расспросили хозяйку, куда можно поехать поужинать. Нет проблем, радостно ответила она - вы можете пройтись пешком несколько кварталов, тут недалеко есть улица, на которой очень много ресторанов. Мы поинтересовались, безопасно ли ходить в Претории ночью пешком. Что вы, что вы, заверила нас дама, нет никаких проблем, если вы пойдете втроем, на вас не будет ценных украшений, а так же при вас не будет дорогой фототехники. Хотя все три условия выполнялись, мы тем не менее единодушно решили ехать на мерседесе.
Ночная Претория не произвела никакого особого впечатления, точнее впечатление было скорее негативное - ощущение было такое, что столица Южно-Африканской Республики извращенным образом поняла концепцию динамичного города . Попытка найти нединамичный ресторан толком не увечалась успехом - практически все места представляли собой забегаловки типа МакДональдса или take-aways (торговали навынос). Видимо, в Претории полагается схватить пищу и куда-то нестись, жуя на ходу. Динамизма южноафриканской столице также добавляли многочисленные агентства, предлагающие экскорт-услуги, бордели, иначе говоря. Мы съездили на рекомендованную улицу, а потом на еще одну, расписанную в Lonely Planet, но так и не поняли, за что же из расхвалили. Наконец, около 10 часов вечера поняв, что из-за нашего гурманства мы ляжем спать голодными, мы сдались, ткнулись в гриль-ресторан и с робкой надеждой спросили парнишку-официанта нельзя ли поесть. "Если вы закажете в течение 5 минут, то да" - последовал ответ. Ура! Наш ужин был прост и незатейлив, но мы были рады, что не пришлось сдаваться в какой-нибудь из многочисленных Преторийских Макдональдсов. Вечером в гостинице мы подсчитали финансы. Несмотря на, скажем так, не самый умеренный образ жизни и 3500 км за плечами, это была не Исландия. [22]
Останок дня прошел достаточно мирно и без особых событий. Дневная Претория нас впечатлила ненамного больше ночной. Мы отправились к президентскому дворцу, расположенного на высоком холме с видом на город. Внутрь нас, правда, не пустили, мы побродили вокруг, пофотографировали и поехали в Преторийский зоопарк. Необычной чертой этого места была возможность арендовать для передвижения электрические самодвижущиеся машинки, которые используют на гольфовых полях ленивые гольферы. Мы арендовали одну на пол-часа и гордо рассекали по холмам зоопарка на этой тарахтящей игрушке. Что меня удивило, так это то, что места для браая были даже в зоопарке. Ну вот собственно и все - далее наш путь лежал в аэропорт. Странно, но вид красной кенгурухи на хвосте самолета при подъезде к терминалу Qantas вызывает какое-то ощущение почти домашнего уюта.
Последнее пиво выпито в маленькой кафешке в аэропорту Йоханнесбурга, мы трогательно прощаемся с Африканцем и летим обратно в Австралию. Еще каких-нибудь 12 часов в воздухе и мы стоим в очереди на таможенный досмотр в Сиднейском аэропорту. Процесс на этот раз затянулся до занудной степени - напуганные ящуром в Великобритании, австралийцы ужесточили и без того серьезный таможенный контроль. У ленты багажного траспортера наши рюкзачки с ручной кладью обнюхал очень серьезный и сосредоточенный бигль - редко можно увидеть собаку с таким полным осознанием важности собственной миссии. По австралийским таможенным правилам, требуется декларировать все пищевые продукты, а так же предметы животного и растительного происхождения, включая семена, изделия из дерева, шкуры животных, и т.д. Таможенники очень внимательно обследовали подарок Африканца - скорлупу яйца страуса (женщина, стоявшая перед нами в очереди схохмила - it hatched, оно вылупилось), а также не поленились продезинфицировать наши ботинки. Больше делать с нами было нечего - туристами мы оказались так себе, так за три недели и не собрались купить никаких экзотических африканских сувениров. За соседней стойкой некий мужчина латино-американского вида, видимо, решил на пари нарушить все статьи карантинного законодательства: у него были семена, поделки из дерева, в том числе из коры, плетеные, витые, вырезаные и еще прочие всевозможные предметы растительного происхождения. Вспотевший таможенник призвал на помощь сначала одного коллегу, а потом еще одного, но нас это уже не задерживало. Еще пара часов в воздухе и мы дома, в Аделаиде. В кастрюле с забытой на плите вареной картошкой появились и расцвели пышным цветом удивительные по красоте и разнообразию формы жизни. Жизнь продолжалась.
1. Самые красивые места в Южной Африке - вокруг Кейптауна. Африканец живет в правильном месте.
2. Многочисленные репортажи об ужасной преступности в стране основаны не на пустом месте, бывает стремно. Собственно, не понравившаяся нам Претория по местным меркам считается безопасным оазисом к северу от Йоханнесбурга. Но все же не так страшен черт, как его малюют. Хотя было очень приятно, что мы оставили Йоханнесбург в стороне.
3. Плохая репутация обладает сильным эффектом запаздывания: "страшный и ужасный" Транскей оставил нам самые прекрасные воспоминания, а Порт Сент-Джонс был одной из жемчужин всей поездки, мы до сих пор его вспоминаем. И если будете там - обязательно загляните к Кэти с Идзиком, их прекрасный Bed & Breakfast стоит и посетить, и поддержать.
4. Горы, реки и даже коралловые рифы существуют на всех континентах (кроме Антарктиды, но мы там еще не были). Носороги и дикие африканские собаки водятся только в Африке. Выводы делайте сами.
5. Иногда приятно чувствовать себя белым человеком. Иногда страшно. Иногда стыдно...
6. Проехав пол-страны, мы так и не увидели:
- горы Дракенберга,
- национальный парк Крюгер, наиболее знаменитый из центров дикой природы в стране,
- нетронутые уголки заповедника Седеберг к северу от Кейптауна.
- парк слонов Аддо, неподалеку от Гремстауна,
- каньон реки Блайд, стекающий с вершин Дракенберга,
- Сан-Сити, в одном лице Лас-Вегас и Диснейленд Африки,
- ботанический сад Кейптауна, на склонах Столовой Горы,
- ресторан Train неподалеку от Йоханнесбурга, где можно попробовать мясо слона, носорога, антилоп и прочих
экзотических животных.
В следующий раз...
Замечания по ходу дела:
[1] - я проверил, проволока там обычная
[2] - Йохан вряд ли "парнишка", ему, кажется, около 38 лет
[3] - парк Cape Point Nature Reserve - не такой уж и огромный
[4] - Сигнальный все же холм, а не гора - высота около 300м
[5] - как раз в последние годы апартеида Мандела на острове не жил. Он жил в тюрьме Порлсмур, неподалеку от Франчхука, и даже не в тюрьме, а в доме ее начальника. На острове он раньше сидел.
[6] - ни разу не видел, чтобы с вечера пили аспирин. Если чего и пьют, то витамины наутро
[7] - канал между скалами в Найсне и впрямь узкий, но не шибко глубокий
[8] - эмблему Найсненской устричной компании можно видеть здесь: http://www.mbendi.co.za/koyster/index.htm
[9] - совсем в той тюрьме было неплохо, не понимаю, чего так переживать. Вот в Виндхуке я ночевал в ночлежке, так там по комнатам бегали сурикаты и копались в вещах постояльцев
[10] - вроде как, дама тащила не флягу, а бочонок. И она была не одна. Так они и ходили толпами туда-сюда, таская эти бочонки
[11] - кажется, ювелир анализировал не золото из Йоханнесбурга, а алмаз из Кимберли, но я могу и ошибаться
[12] - по поводу одежды участниц Мяуголь был прав. Народная традиция была подправлена в соответствии с европейскими нормами приличия
[13] - скоростное шоссе N2 не особенно скоростнее той дороги, по которой мы проехали. При этом оно заметно ее длиннее. Кроме того, мы, конечно, правильно сделали, что не поехали ночью в Транскей, но зато пересекли ночью, сами того не зная, Сискей - правда, только южную его часть. А вот N2 пересекла бы основную его территорию.
[14] - чтобы заехать в Лусикисики, крюка делать не пришлось - не возвращаться же в Умтату. Это целых 100 км.
[15] - река, отделяющая Восточный Кейп от Наталя, называется Мтамвуна. Организация "Буремах" угрожала взорвать мост через нее перед Рождеством, чтобы люди не ездили в казино, но так этого и не сделала
[16] - что-то мне казалось, что кривозубая акула по-русски как-то не так будет, не акула-нянька. На память приходит название "песчаная акула", но я могу ошибаться
[17] - свинский браай в последнее время здесь входит в моду - главным образом по причине диетических свойств свиного мяса. Обыкновенно используется шея. Иногда запекают большой кусок задницы, изготовляя подобие буженины.
[18] - все друзья говорят, что надо было в индийский ресторан идти, а не в японский. Точнеее говоря, эта самая "Дарума" как раз и была обобщенным таким восточным рестораном, так вот надо было там заказывать индийскую еду. Кстати говоря, шикарным ресторан "Дарума" не был, так что туда вполне можно было прийти, и не приняв душа.
[19] - в Сент-Лусии следовало идти пешком не в местный ресторанчик, а не полениться пройти пару километров пешком до того крокодилового центра. Там по вечерам традиционная еда и зулусские танцы. Правда, у этого варианта имеются и недостатки - ночью неподалеку от озера могут шляться бегемоты.
[20] - продырявленный глушитель так не орет. На самом деле сломалась изогнутая металлическая труба, соединяющая выхлопной коллектор со всей выхлопно-глушительной конструкцией. Ее-то нам и заменили. Глушитель тоже пришлось заменить, но сильно потом.
[21] - про Содвану уместно добавить, что именно там в 2000 году ныряльщики встретили упомянутых целокантов живьем
[22] - на самом деле было около 4200 км. Я проехал еще 1800 до дома, и оказалось почти в точности 6000.
Африканец
К настоящим запискам приложены две карты Южной Африки с указанием маршрута путешествия:
На картах обозначены:
